Мир без конца

Всякий раз, вспоминая отца, она остро осознавала, как ей его не хватает. После смерти матери он стал для нее опорой в жизни, всегда был рядом, подставлял плечо, когда она нуждалась в сочувствии, понимании, помощи или дельном совете: он ведь так много знал о том, что происходит на свете. А теперь она, когда по привычке искала у него утешения, бросаясь к нему, всякий раз натыкалась на пустоту.

После леска, упомянутого старухой, дорога пошла вверх. С пригорка они рассмотрели в неглубоком овраге еще одну спаленную деревню, похожую на все остальные; но скопление каменных построек наводило на мысль о небольшом монастыре.

– Скорее всего, это и есть Опиталь-де-Сер, – сказала Керис. – Слава богу!

Чем ближе они подъезжали к обители, тем отчетливее она сознавала, насколько привыкла к монашеской жизни. Спускаясь по склону, она поймала себя на том, что ждет привычного омовения рук, молчаливой трапезы, постели с наступлением темноты и даже сонной утрени в три часа ночи. После всего, что предстало взору сегодня, надежные серые камни манили к себе и сулили спасение. Керис пустила Блэкки рысью.

На дворе обители не было заметно никакого движения, но это не удивляло: в крошечном монастыре на краю деревни вряд ли стоило ожидать сутолоки и суеты, присущей большому аббатству вроде Кингсбриджа. Но все же в это время суток из кухонного очага, над которым готовится вечерняя трапеза, должен был бы виться дымок. Керис начала подмечать и другие зловещие признаки, отчего в сердце поселилась глухая тоска. Ближайшая постройка, смахивавшая на церковь, не имела крыши; окна зияли пустыми рамами – ни ставен, ни стекол. Каменные стены кое-где почернели, словно от огня.

Царила жуткая тишина, которую не нарушали ни колокольный звон, ни крики конюхов или других служек. «Монастырь пуст», – поняла Керис, придерживая своего пони. Обитель сожгли заодно с деревней. Каменные стены уцелели, крыши обвалились, двери и прочее дерево сгорели, а стекла в окнах полопались от жара.

Мэйр, словно не веря своим глазам, спросила:

– Они сожгли женский монастырь?

Керис испытала схожее потрясение. Она не сомневалась, что наступающие войска всегда щадят церкви и монастыри. Говорили, будто это неписаное правило. Командиры якобы немедленно предавали смерти тех, кто дерзал осквернять священное место. Керис верила этим рассказам – до сих пор.

– Вот тебе и рыцарство, – проговорила она.

Монахини спешились и осторожно прошли мимо обгоревших балок и гор мусора к жилым помещениям. Возле кухни Мэйр вскрикнула:

– Боже, что это?

Керис дала очевидный ответ:

– Мертвая монахиня.

На земле лежало нагое тело с остриженными по-монашески волосами. Каким-то образом оно уцелело при пожаре. Женщина погибла с неделю назад. Птицы уже ей выклевали глаза, лицо частично обглодали звери.

Груди были срезаны клинком.

Мэйр изумленно спросила:

– Это сотворили англичане?

– Уж верно не французы.

– Но ведь вместе с нашими воинами сражаются чужестранцы, да? Валлийцы, германцы. Наверное, это они учинили.

– Все воины состоят на службе нашего короля, – угрюмо ответила Керис. – Эдуард привел их сюда. За все, что делают они, ответственность несет монарх.

Монахини не могли оторвать взгляд от жуткого зрелища. Изо рта погибшей выползла мышь. Мэйр взвизгнула и отвернулась.

– Успокойся, – твердо сказала Керис, потом обняла Мэйр и, утешая, погладила по спине. – Давай-ка выбираться отсюда.

Они вернулись к пони. Керис справилась с побуждением похоронить погибшую. Если они задержатся, им придется ночевать среди развалин. Но куда же направиться? Они ведь рассчитывали на ночлег в монастыре.

– Поехали к старухе под яблоней, – решила она. – Дома целее, чем у нее, мы не видели от самого Кана. – Керис с беспокойством поглядела на заходящее солнце: – Если поторопимся, будем там до темноты.

Торопя уставших пони, монахини двинулись в обратный путь. Прямо перед ними солнце быстро опускалось за горизонт. Когда они подъехали к дому под яблоней, на небе угасали последние лучи.

Старуха очень им обрадовалась, рассчитывая, что они снова поделятся едой, и ее надежды оправдались. Поужинали в темноте. Хозяйку звали Жанной. Огня не разводили, однако ночь выдалась теплой, и три женщины свернулись рядышком под одеялами. Не вполне доверяя хозяйке, Керис и Мэйр вцепились в седельные сумки, где хранились их припасы.

Керис долго не могла уснуть. Она радовалась, что им удалось продвинуться так далеко за последние два дня после долгой задержки в Портсмуте. Если найдут епископа Ричарда, тот, без сомнения, заставит Годвина вернуть сестрам украденные деньги. Ричард, конечно, не мыслит довольно широко и по-своему привержен справедливости, как он ее понимает. На суде над Керис приор не сумел добиться нужного ему приговора, сколько ни старался. Монахиня была уверена, что сможет убедить Ричарда написать главе Кингсбриджского аббатства письмо с требованием продать, если понадобится, имущество, но вернуть похищенное золото.