Мир без конца

Керис наблюдала за началом сражения с другой стороны долины. Она видела, как пытаются бежать генуэзские арбалетчики, как их рубят и давят свои же рыцари, видела первый могучий набег конных рыцарей и цвета Карла Алансонского над тысячами воинов.

Она впервые стала очевидицей боя, и ее переполняло отвращение. Сотни рыцарей валились под английскими стрелами и гибли под копытами огромных боевых коней. С большого расстояния она не различала подробностей рукопашной, но видела блеск мечей и падавших людей, и ей хотелось плакать. У себя в госпитале она сталкивалась с тяжкими увечьями – люди падали со строительных лесов, резались острыми инструментами, получали ранения на охоте, – и всякий раз ей было больно и грустно оттого, что приходилось отнимать руку, собирать раздробленную ногу или латать разбитую голову. А нынешнее зрелище, когда мужчины намеренно калечили друг друга, и вовсе приводило в негодование.

Довольно долго исход битвы оставался неясным. Пожалуй, дома, выслушивая рассказы о далекой войне, она пожелала бы победы англичанам, но после всего увиденного за последние две недели Керис чувствовала какую-то отстраненность пополам с отвращением. Она не могла сопереживать соотечественникам, которые убивали крестьян и сжигали урожай; не имело значения, что они совершали эти зверства в Нормандии. Конечно, они уверяли бы, что французы получили по заслугам, так как спалили Портсмут, но рассуждать так было глупо. Настолько глупо, что это оборачивалось побоищами.

Французы отступили. Керис подумалось, что они хотят перестроиться и дождаться короля, который придумает, что можно предпринять. Они все еще во много раз превосходили англичан числом: десятки тысяч французов заполняли долину, и к ним постоянно прибывали новые силы.

Но перестраиваться никто не собирался. Вместо того каждый новый отряд сразу же бросался в самоубийственный набег на английские укрепления. Вторая и последующие попытки завершились даже бесславнее первой. Кого-то английские стрелы разили на скаку, далеко от рядов пехоты; натиск остальных отражали пешие воины. Склон холма ниже вершины блестел от крови сотен людей и лошадей.

После первой вылазки Керис лишь изредка поглядывала на поле брани. Ей было не до того: она ухаживала за теми ранеными французами, которым посчастливилось остаться в живых. Врач Мартен удостоверился, что она вполне способна справиться самостоятельно, и перестал приглядывать за ними с Мэйр, разрешив свободно пользоваться своими инструментами. Час за часом они промывали раны, зашивали, накладывали повязки.

Сыпались известия о потерях. Первым среди высокородных пал Карл Алансонский. Керис не могла отделаться от чувства, что он заслужил такую участь. Она своими глазами видела ребяческий задор графа и поразительное пренебрежение воинской дисциплиной. Несколько часов спустя прошел слух, что погиб король Богемии Иоанн, и Керис мельком задумалась, каким безумцем нужно быть, чтобы ввязаться в бой слепым.

– Господи, что же они никак не остановятся? – воскликнула Керис, обращаясь к Мартену, когда тот принес ей кружку эля.

– Боятся позора. Покинуть поле боя, не нанеся удара, постыдно. Потому они предпочитают гибнуть.

– Многим позор уже не страшен, – угрюмо отозвалась Керис, выпила эля и вернулась к работе.

Ее познания о человеческом теле резко расширились, думала она, оглядывая раненых. Сегодня она заглянула едва ли не в каждый орган, видела мозги в раздробленных черепах, размозженные гортани, мышцы вспоротых рук, сердце и легкие в раздавленных грудных клетках, склизкую мешанину внутренностей, сочленения костей у бедер, коленей и лодыжек. За час близ поля боя она открыла для себя больше, чем за год трудов в госпитале аббатства. «Вот откуда Мэтью-цирюльник знает так много, – поняла Керис. – Ничего удивительного, что он настолько уверен в своем опыте».

Бойня продолжалась до наступления темноты. Англичане зажгли факелы, опасаясь коварного нападения под покровом темноты, но Керис могла бы их заверить, что им ничто не угрожает. Французы окончательно пали духом. Она слышала возгласы тех, кто бродил по месту сражения, окликая своих. Король, который успел присоединиться к одной из последних бесполезных попыток напасть, уже уехал. За ним потянулись остальные.

От реки поднимался туман, заполняя долину и заволакивая далекие огни. Мэйр и Керис вновь заработались далеко за полночь при свечах, помогая раненым. Все, кто мог ходить или хромать, при первой же возможности спешили уйти как можно дальше, рассчитывая избежать неминуемой завтрашней кровавой резни, ведь англичане непременно решат добить побежденного врага. Сделав для раненых все возможное, монахини тоже потихоньку ушли.

У них было важное дело.