Мир без конца

Мерфин строил дом старшему брату Буонавентуры, Гульельмо Кароли; это был настоящий палаццо, высокий, с двумя фасадами и огромной лестницей, что превосходила шириной иные городские улицы. Первый этаж уже возвели. Нижний ярус фасада чуть выступал вперед под углом, точно укрепление, но выше начинались изящные стрельчатые арки двустворчатых окон в обрамлении трилистников. Здание говорило всем и каждому, что в нем проживают люди могущественные и просвещенные, чего и хотело семейство Кароли.

Для постройки второго этажа установили леса, но на них никто не работал, хотя там следовало находиться пяти каменотесам. Единственной живой душой на площадке был пожилой сторож, живший в деревянной лачуге по соседству. Он жарил цыпленка на костре, соорудив себе очаг из дорогостоящего мрамора.

– Где все? – резко спросил Мерфин.

Сторож вскочил.

– Синьор Кароли умер, а его сын Агостино не может платить рабочим, вот они все и ушли, те, кто еще не умер.

Это был сильный удар. Семейство Кароли считалось одним из самых богатых во Флоренции. Если даже они не могут платить строителям, значит, положение крайне серьезное.

– Так Агостино жив?

– Да, мастер, я видел его сегодня утром.

Мерфин был знаком с молодым Агостино. Тот не мог состязаться в смекалке со своим отцом или дядей Буонавентурой, зато был чрезвычайно осторожен. Он не станет возобновлять строительство, покуда не уверится, что семейство оправилось от последствий охватившей город болезни.

Впрочем, Мерфин не сомневался, что его третье, самое крупное строительство продолжается. Он ставил церковь для монахов, которым благодетельствовали флорентийские купцы. Ее заложили на южном берегу Арно, и Мерфин пересек реку по новому мосту.

Мост появился всего два года назад. Вообще-то Мерфин приложил к нему руку, под руководством художника Таддео Гадди. Этому мосту предстояло выдержать напор вешних вод, когда растают зимние снега, и Мерфин вычерчивал опоры. Все ювелирные лавочки на мосту оказались запертыми, и это был еще один дурной признак.

Большая церковь Сант-Анна-деи-Фрари была самым смелым среди его замыслов. Крупная церковь по размерам не уступала собору – монахи в средствах не нуждались, – но ничуть не походила на собор в Кингсбридже. В городах Италии имелись готические соборы – взять хотя бы один из лучших, Миланский, – но в целом итальянцы не ценили зодчество Франции и Англии, считая огромные окна и летящие контрфорсы ненужным чужеземным заимствованием. Одержимость светом, столь значимая для сумрачной северо-западной Европы, в солнечной Италии воспринималась как извращение: ведь здесь люди, наоборот, ищут тени и прохлады. Итальянцы придерживались классических правил Древнего Рима, благо кругом в изобилии встречались римские развалины. Им нравились высокие фронтоны и круглые арки, а богато украшенным изваяниями фасадам они предпочитали орнаменты из разноцветных камней и мрамора.

Но Мерфин собирался поразить своей церковью даже флорентийцев. В плане храм состоял из нескольких квадратов, каждый из которых увенчивался куполом – пять в ряд и по два с каждой стороны средокрестия. Еще в Англии он слышал о куполах, но до Сиенского собора не видел ни одного воочию. Во Флоренции куполов не было. По верху шел ряд круглых окон, так называемых окули; вместо узких колонн, словно взмывавших к небу, Мерфин задумал плотные, круглые, прочно стоящие на земле, что было характерно для торговой Флоренции.

Он расстроился, но не удивился отсутствию каменщиков на лесах, работников, ворочавших тяжелые камни, или женщин, огромными баграми мешавших строительный раствор. На стройке было так же тихо, как и на двух предыдущих, однако Мерфин был уверен, что уж тут строительство будет возобновлено. Монахи живут по своим правилам, которые безразличны к потребностям и страданиям отдельных людей. Он обошел стройку и зашел в монастырь.

Тишина. Конечно, в монастыре и должна стоять тишина, но сейчас она отчего-то пугала. Мерфин миновал ворота и вышел в комнату ожидания. Обычно здесь дежурил кто-либо из братьев, изучавший рукописи в перерывах между приемами посетителей, но сегодня комната пустовала. Одолеваемый скверными предчувствиями, Мерфин прошел на внутренний двор. Там тоже было безлюдно.

– Эй! Есть кто-нибудь? – крикнул он.

Его голос эхом раскатился под каменными сводами.

Он обследовал монастырь. Все монахи пропали. На кухне трое мужчин сидели за столом, ели окорок и пили вино. На них была дорогая купеческая одежда, но спутанные волосы, косматые бороды и грязные руки выдавали в них нищих бродяг, что ограбили умерших. Когда Мерфин вошел, они испугались, но уставились на него с вызовом.

– Где святые братья? – спросил Мерфин.

– Умерли, – ответил один из нищих.

– Все?

– Все до одного. Ходили за больными, вот и заразились.

Мерфин видел, что бродяга пьян, однако, похоже, говорил правду. Нищие привольно расположились в монастыре, подъедали монашеские запасы и попивали вино. Значит, твердо знали, что никто возражать не станет.