Мир без конца

Потом забрал дочь и вернулся в «Колокол». Бесси подала вкусную похлебку из свинины, сдобренную ячменем. В таверне было малолюдно, и Бесси присоединилась к гостям, выставив кувшин своего лучшего красного вина. После еды она заново наполнила стакан гостя, а Мерфин пустился рассказывать ей о своих планах:

– Дорога через остров, от одного моста до другого, видится мне отличным местом для лавок, – прибавил он.

– И для таверн, – уточнила Бесси. – «Колокол» и «Остролист» нынче не пустуют ни дня, потому что они рядом с собором. Везде, где мимо постоянно ходят люди, надо ставить таверну.

– Если я построю таверну на острове Прокаженных, готов отдать ее тебе.

Бесси посмотрела ему в глаза.

– Можно и вместе там заправлять.

Мерфин улыбнулся. Он был сыт и слегка пьян от хорошего вина. Да, любой мужчина с удовольствием завалился бы в постель с Бесси, чтобы насладиться ее мягким округлым телом. Любой, но не он.

– Я очень любил свою жену Сильвию, однако все то время, пока мы были женаты, не переставал думать о Керис. Сильвия это знала.

Бесси отвернулась.

– Бедняжка.

– Да уж. Я никогда не свяжу себя с другой женщиной. Если женюсь снова, то лишь на Керис. Я не то чтобы очень хороший, но не настолько дурной.

– Но Керис может не пойти за тебя.

– Знаю.

Бесси собрала грязную посуду и встала.

– Ты хороший человек. Слишком хороший.

Она ушла на кухню, а Мерфин уложил дочь на дневной сон и сел на скамейку у входа в таверну. Глядя на остров Прокаженных и радуясь сентябрьскому солнцу, он стал чертить на большой шиферной доске. Но толком поработать не удалось: проходившие мимо горожане здоровались и расспрашивали, чем он занимался минувшие девять лет.

Ближе к вечеру он рассмотрел широкоплечую фигуру Марка-ткача, поднимавшегося на холм на подводе с бочкой. Марк всегда был великаном, а теперь, отметил про себя Мерфин, отрастил вдобавок немалое брюшко.

Мастер пожал лапищу ткача.

– Я был в Мелкуме, – пояснил Марк. – Езжу туда каждые несколько недель.

– В бочке-то что?

– Вино из Бордо, прямо с корабля, который привез свежие новости. Слыхал, принцесса Жанна отправилась в Испанию?

– Да. – Всякий более или менее осведомленный европеец знал, что пятнадцатилетняя дочь короля Эдуарда обручена с принцем Педро, наследником кастильского престола. Свадьба призвана была укрепить союз Англии с самым крупным иберийским королевством и послужить залогом того, что Эдуард мог сосредоточиться на бесконечной войне с Францией, не опасаясь вторжения с юга.

– Так вот, – продолжил Марк. – Она умерла в Бордо от чумы.

Мерфин замер. Теперь положение короля Эдуарда во Франции стало намного хуже. Но куда больше тревожило, что болезнь распространилась настолько далеко.

– Точно от чумы?

– Французские моряки говорят, что трупы валяются прямо на улицах.

Мерфин испугался. Он-то думал, что навсегда распрощался с la moria grande. Неужто жуткая хворь способна добраться до Англии? За себя строитель не беспокоился, поскольку никто не заболевал дважды, а Лолла была среди тех немногих, кто почему-то вообще не заразился. Он боялся за остальных, в особенности за Керис.

Марк заговорил о другом.

– Ты вернулся вовремя. Части молодых купцов Элфрик в должности олдермена опостылел окончательно. Он ведет себя как цепной пес Годвина. Я хочу бросить ему вызов. Тебя послушают, так что приходи вечерком на собрание гильдии: мы заодно тебя примем.

– Но я же не закончил ученичества.

– Ты уже столько понастроил, здесь и везде. Кому будет дело до таких пустяков?

– Ладно.

Чтобы приступить к застройке острова, все равно понадобится вступить в гильдию. У людей вечно находятся возражения против новых зданий, потому поддержка не помешает. Вот только уверенности Марка Мерфин не испытывал.

Ткач покатил дальше, а Мерфин пошел кормить Лоллу ужином. На закате Марк вернулся в «Колокол», и вдвоем с Мерфином они двинулись по главной улице, когда теплый день перетек в прохладный вечер.

Здание гильдейского собрания, в котором много лет назад Мерфин отстаивал свой мост, некогда казалось ему красивым, но сейчас оно выглядело жалким и неуклюжим в сравнении с величественными итальянскими дворцами. Интересно, что должны были думать такие люди, как Буонавентура Кароли и Лоро Фиорентино, о грубом каменном сооружении с подвалом, где располагались тюрьма и кухня, и с главным залом, где посредине выстроились рядком, подпирая крышу, нелепые колонны?

Марк представил Мерфина тем немногим, кто появился в Кингсбридже или добился известности и достатка в его отсутствие. Впрочем, большинство лиц были знакомыми, пускай люди стали чуть старше. Мерфин поздоровался с теми, кого не успел повидать за минувшие два дня, в том числе и с Элфриком, напялившим парчовый камзол с серебряной нитью. Олдермен нисколько не удивился – очевидно, ему донесли, что Мерфин вернулся, – и одарил мастера взглядом, исполненным непримиримой ненависти.