Мир без конца

– Прежде чем что-либо предпринимать, нужно тщательно все осмотреть. – Мерфин попытался справиться с возбуждением. – Как мы поняли, трещины появились вследствие того, что башня движется. Но почему она движется?

– Как мы это определим?

– Надо рыть яму.

В конце концов яму выкопал Иеремия. Томас не хотел нанимать Мерфина напрямую – мол, и без того будет непросто вытрясти из Годвина деньги на проверку, поскольку казалось, у настоятеля никогда нет свободных средств, – а Элфрика привлекать не имело смысла: тот сразу сказал бы, что проверять нечего. Поэтому обратились к бывшему ученику Мерфина.

Иеремия усвоил от наставника привычку работать быстро. В первый день он снял напольные плиты в южном трансепте. На следующий день его работники начали рыть землю вокруг огромной юго-восточной колонны средокрестия.

Когда яма стала достаточно глубокой, Иеремия поставил деревянную лебедку для подъема корзин с землей. Ко второй неделе трудов пришлось опустить в яму деревянную лестницу, чтобы работники могли добраться до дна.

Тем временем приходская гильдия договорилась с Мерфином о ремонте моста. Элфрик был, разумеется, против, но уже не мог утверждать, что он знает лучше всех, и даже почти не спорил.

Мерфин решительно взялся за работу. Поставил коффердамы вокруг тех быков, где появились трещины, вычерпал воду и начал заполнять углубления под опорами строительным мусором и раствором. Далее он навалит вокруг быков большие круглые камни, как следовало сделать с самого начала, потом уберет безобразные железные скобы Элфрика и замажет щели раствором. Если потрудиться на совесть, трещины больше не появятся.

Но его снедало желание приступить к перестройке башни.

Дело, конечно, непростое. Придется получать одобрение аббатства и приходской гильдии, во главе которых ныне стоят два его заклятых врага, Годвин и Элфрик. К тому же Годвину предстоит расстаться с деньгами.

Для начала Мерфин поддержал стремление Марка выдвинуться в олдермены вместо Элфрика. Выборы проходили каждый год, на День Всех Святых, первого ноября. Как правило, почти всех олдерменов переизбирали без всяких обсуждений, покуда они не отказывались от должности или не умирали. Однако бросать вызов допускалось. Нынешний олдермен, к примеру, выдвинул себя сам, когда должность еще занимал Эдмунд.

Ткача уговаривать не пришлось. Ему не терпелось положить конец власти строителя, столь тесно связанного с Годвином; при Элфрике существование приходской гильдии вообще теряло смысл. В действительности городом правило аббатство – упрямое, невосприимчивое к новому, не заботившееся об интересах горожан.

Оба соперника принялись подбирать союзников. Основную часть сторонников Элфрика составляли те, кому он давал работу или у кого покупал материалы, однако в истории с мостом он потерял лицо, и ряды его приверженцев поредели. Зато к Марку люди так и тянулись.

Мерфин каждый день заходил в собор и осматривал фундамент могучей колонны, обнажаемый Иеремией. Фундамент был выполнен из тех же камней, что и остальной собор; эти камни, скрепленные строительным раствором, выкладывали ярусом, но не старались особенно подгонять друг к другу, поскольку их все равно не было видно. Каждый нижний слой был чуть шире верхнего, и вместе они сходились конусом. По мере углубления ямы Мерфин тщательно обследовал каждый ярус и пока не находил никаких слабостей кладки, однако не сомневался, что скоро найдет.

Он никому не говорил о том, что у него на уме. Если его подозрения подтвердятся и выяснится, что башня тринадцатого столетия попросту слишком тяжела для фундамента веком ранее, то решение может показаться чересчур суровым: придется все снести и отстроить заново. Новая башня станет самой высокой в Англии…

Как-то в середине октября в собор пришла Керис. Стояло раннее утро, и осеннее солнце светило в большое восточное окно. Монахиня встала на краю ямы, и капюшон облегал ее голову, словно нимб. Сердце Мерфина забилось чаще. Может, она наконец-то собралась с мыслями. Он нетерпеливо вскарабкался по лестнице.

Керис была красива, как всегда, хотя яркий солнечный свет обнажал малоприметные следы девяти минувших лет. Кожа ее была уже не такой гладкой, как в юности, в уголках губ появились крохотные морщинки, но зеленые глаза сверкали, как прежде, а во взгляде читался тот же острый ум, который Мерфин так любил.

Они вместе прошли по южному приделу и остановились возле колонны, за которой он когда-то обнимал Керис.

– Очень рад тебя видеть. Ты все время пряталась.

– Я монахиня, мне полагается прятаться.

– Но ты же хочешь отказаться от обета.

– Я пока не приняла решение.

Мерфин погрустнел.

– Сколько тебе нужно времени?

– Не знаю.

Он отвернулся, не желая, чтобы она видела, как болезненны для него ее сомнения, но вслух ничего не сказал, ибо говорить было нечего. Убеждать, что она поступает неразумно? Какой в том прок?

– Наверное, ты отправишься в Тенч навестить родителей.

Мерфин кивнул.

– Поеду на днях. Они хотят увидеть Лоллу. – Сам он тоже рвался повидать отца с матерью и откладывал поездку только из-за суеты вокруг моста и собора.