Мир без конца

– Боюсь, я не ношу панталон. Этакая роскошь монахиням не подобает.

– Нам, врачам, положено тщательно осматривать больных, как бы неприятно это ни было.

– Вот как? – проговорила она с улыбкой. – Мне очень стыдно. Что ж…

Глядя ему в лицо, она потянула подол дальше, покуда тот не задрался до пояса.

Мерфин уставился на ее тело, и Керис услышала, как он тяжело задышал.

– Ну и ну, – выговорил он. – Очень тяжелый случай. Вообще-то, – он посмотрел ей в глаза и сглотнул, – вообще-то больше не могу шутить…

Керис обняла его, прижалась к нему всем телом, как можно крепче, цепляясь так, будто спасала утопающего.

– Люби меня, Мерфин, – прошептала она. – Прямо тут. Прямо сейчас.

* * *

В лучах послеполуденного солнца обитель Святого Иоанна-в-Лесу выглядела покинутой. «Верный признак того, что случилась беда», – подумала Керис. Этот скит кормил себя сам, его окружали намокшие от дождя поля, которые требовалось пахать и боронить. Но в полях никто не работал.

Подъехав ближе, путники увидели на крошечном кладбище у церкви ряд свежих могил.

– Похоже, чума добралась и сюда, – сказал Мерфин.

Керис кивнула.

– Трус Годвин зря убегал. – Она невольно испытала мстительное удовлетворение.

– Интересно, заболел ли он сам.

Керис поймала себя на том, что надеется на гибель приора, но говорить об этом вслух было слишком стыдно.

Обогнули безлюдный монастырь и очутились у конюшни. Дверь была распахнута настежь, лошади паслись на лугу у пруда. Никто не вышел навстречу путникам.

Через пустую конюшню прошли в обитель. Стояла жуткая тишина, и Керис невольно спросила себя, неужели все монахи умерли. Заглянули на кухню – по мнению Керис, та оказалась не такой прибранной, какой ей следовало быть. Печь в пекарне давно остыла. Шаги эхом отдавались в серых стылых арках двора.

Приблизились к церкви и там столкнулись с братом Томасом.

– Вы нашли нас! – воскликнул тот. – Хвала небесам!

Керис обняла монаха. Она знала, что Томас неподвластен соблазнам женского тела.

– Я так рада, что ты жив.

– Я болел, но выздоровел, – объяснил он.

– Тебе повезло.

– Знаю.

– Расскажи нам все.

– Годвин с Филемоном все продумали, – начал рассказ Томас. – Все произошло в одночасье. На общем собрании приор напомнил историю Авраама и Исаака: мол, порой Господь велит нам совершать поступки, которые кажутся дурными. Потом сказал, что ночью мы уходим. Большинство братьев обрадовались случаю бежать от чумы, а тем, кто сомневался, велели соблюдать обет послушания.

Керис кивнула:

– Могу себе представить. Трудно не подчиняться приказам, когда они отвечают твоим интересам.

– Я вовсе не горжусь собою.

Настоятельница дотронулась до искалеченной левой руки Томаса:

– Я не упрекаю тебя.

– Странно, что никто не разболтал, куда вы идете, – сказал Мерфин.

– А Годвин не говорил, куда мы направляемся. Более того, многие не знали даже, где мы оказались. Пришлось спрашивать у местных монахов.

– Чума пришла следом.

– Ну да, вы же видели кладбище. Там лежат все братья обители, кроме настоятеля Савла. Его похоронили в церкви. Почти все кингсбриджские монахи тоже умерли. Некоторые, правда, убежали, когда болезнь пожаловала. Бог весть, что с ними сталось.

Керис припомнила, что Томас был особенно дружен с добродушным монахом на пару лет моложе себя, и, помолчав, она спросила:

– А брат Матфей?

– Умер, – резко ответил Томас. На его глазах выступили слезы, и он смущенно отвернулся.

Керис дотронулась до его плеча.

– Мне очень жаль.

– Многие из нас потеряли близких.

Керис решила, что милосерднее сменить тему.

– А что Годвин с Филемоном?

– Филемон бежал. Годвин жив и здоров, не заразился.

– У меня для него послание от епископа.

– Понятно.

– Будь добр, отведи меня к нему.

– Он в церкви, поселился в боковой часовне. Уверяет, что потому и не заболел. Идемте.

Они пересекли двор и вошли в маленькую церковь. Внутри пахло как в мужском дормитории. Картина на восточной стене, изображавшая Страшный суд, казалась мрачно уместной для обстановки. Неф был усыпан соломой и одеялами, словно здесь спал целый отряд, но единственным живым человеком в церкви оказался Годвин: с распростертыми руками лежал лицом вниз на грязном полу перед алтарем. На мгновение Керис испугалась, что приор умер, но потом поняла, что Годвин лежит в позе кающегося.

– К вам гости, отец-настоятель, – сказал Томас.

Приор не пошевелился. Керис готова была предположить, что он притворяется, но что-то в его неподвижности подсказывало, что он искренне молит небеса о прощения.

Наконец он медленно поднялся и повернулся.

Он похудел, побледнел, выглядел усталым и встревоженным.

– Ты, – произнес он ровно.

– Мы нашли тебя, Годвин.

Керис не собиралась называть его отцом-настоятелем. Перед нею был заурядный негодяй, пойманный с поличным. Она испытывала глубокое удовлетворение.

Годвин спросил:

– Меня выдал Тэм Проныра?

«Умен, как всегда», – подумала Керис.

– Ты пытался избежать справедливости, но не преуспел.

– Мне нечего бояться. Я пришел сюда в надежде спасти своих братьев. Моя ошибка заключалась лишь в том, что мы ушли слишком поздно.

– Невинный человек не сбегает под покровом ночи.