Мир без конца

– Это могло произойти, лишь когда церковь пустовала, то есть только во время трапез.

– Годвин отсутствовал на какой-нибудь трапезе?

– Думаю, да. Они с Филемоном постоянно вели себя так, будто общие правила не для них: пропускали службы и трапезы, да так часто, что все случаи и не вспомнить.

– А что Джули и Джон? – спросила Керис. – Их помощь могла понадобиться вторично.

– Не обязательно, – возразил Мерфин. – Недавно вскопанную землю разрывать намного проще. Годвину сорок три, а Филемону и вовсе тридцать четыре. Они могли сделать это сами, если очень нужно.

Той ночью Годвин стал бредить: то словно читал наизусть Библию, то проповедовал, то оправдывался и просил прощения. Керис немного послушала, надеясь, что приор ненароком проговорится.

– Пал, пал Вавилон, великая блудница… восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара ее… горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой. И купцы земные восплачут и возрыдают о ней[80]. Покайтесь, о, покайтесь все, кто с нею блудодействовал и вином ее блудодеяния упивался! Все было во благо, все творилось во славу Божию, ибо цель оправдывает средства. Дайте же мне пить, ради Христа Страстотерпца.

Возможно, этот апокалиптический бред был навеян картиной на стене, живописавшей мучения грешников в аду.

Керис поднесла кружку к его губам.

– Годвин, где утварь?

– Видел я семь золотых светильников, украшенных золотом, драгоценными камнями и жемчугом, в полотне тонком, в порфире и багрянице, в ковчеге из кедра и сандала и серебра… И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами[81].

Его слова отдавались эхом в пустом нефе.

На следующий день умерли послушники. Вечером Томас и Мерфин похоронили их на кладбище к северу от обители. Стоял холодный сырой день, но мужчины взмокли от усилий. Томас провел отпевание. Керис и Мерфин стояли у ямы. Когда все рушилось и гибло, обряды позволяли сохранять уверенность в том, что прежняя жизнь рано или поздно вернется. Вокруг располагались свежие могилы прочих монахов. Лишь Савл удостоился чести, которую оказывали наиболее уважаемым братьям: упокоился под алтарем лесной церкви.

После похорон Керис вернулась в храм и уставилась на могилу Белой Головы в алтаре. Здесь пол был выложен каменными плитами. По всей видимости, плиты поднимали, чтобы выкопать могилу. Перед тем как положить обратно, одну из плит отполировали и нанесли на нее надпись.

Было сложно сосредоточиться под бормотание Годвина о зверях с семью головами.

Мерфин заметил задумчивый взгляд Керис и, проследив за ним, сразу же понял, о чем она думает.

– Неужели Годвин посмел спрятать утварь в гробу Савла? – с ужасом спросил он.

– Трудно вообразить монахов, оскверняющих могилы. С другой стороны, тогда утварь не пришлось бы выносить из церкви.

– Савл умер за неделю до вашего приезда, – сказал Томас. – Филемон пропал через два дня после его смерти.

– Значит, он вполне мог помочь Годвину раскопать могилу.

– Да.

Все трое смотрели друг на друга, стараясь не обращать внимания на бормотание Годвина.

– Существует лишь один способ это выяснить, – проронил Мерфин.

Мужчины взялись за деревянные лопаты, приподняли надгробную плиту и соседние с нею и начали копать.

Томас придумал, как управляться одной рукой. Он втыкал лопату в землю здоровой рукой, наклонял, перехватывал черенок ближе к ковшу и поднимал. Его правая рука была очень сильной и привычной к такой работе.

Все равно ушло немало времени. Многие могилы теперь рыли неглубоко, но для настоятеля Савла братья постарались и выкопали яму глубиной положенные шесть футов. Снаружи темнело, и Керис принесла свечи. Чудилось, будто бесы с картины на стене ожили и шевелятся в неверном свете.

Вскоре Томас с Мерфином углубились настолько, что из ямы торчали только их головы. Наконец Мерфин воскликнул:

– Эй, тут что-то есть!

Керис рассмотрела грязную белую тряпку вроде промасленного полотна, какое иногда использовали для саванов.

– Вы нашли тело.

– А где гроб? – спросил Томас.

– Его хоронили в гробу? – Простолюдинов обычно заворачивали в саваны, гробы полагались знати.

– Да, я сам видел. Здесь же кругом лес. Всех монахов хоронили в гробах, пока не свалился брат Сайлас, здешний плотник.

– Подождите. – Мерфин вонзил лопату у ног покойника, ковырнул землю, затем постучал черенком, и Керис услышала глухой стук дерева о дерево. – Вот ваш гроб, внизу.

– Как тело могло оказаться снаружи? – удивился Томас.

Керис поежилась. Ей стало страшно.

– …И будет мучим в огне и сере пред святыми ангелами… И дым мучения их будет восходить во веки веков. – Бормотание Годвина сделалось громче.

Монах спросил у Керис:

– Можешь сделать так, чтобы он замолчал?

– У меня нет с собой лекарств.

– Ничего сверхъестественного, – сказал Мерфин. – Полагаю, Годвин и Филемон извлекли тело и положили в гроб ворованную утварь.

Томас сурово кивнул.

– Тогда придется открыть гроб.