Мир без конца

– Очень любезно с твоей стороны. – Керис привыкла к снисходительному отношению мужчин наподобие Уилла и открыла для себя опытным путем, что разумнее всего не спорить с ними, а убаюкивать их подозрительность мнимой покорностью. Так можно узнать гораздо больше. – Сколько крестьян вы потеряли во время чумы?

– О, очень много.

– Сколько точно?

– Так, погодите… Уильям Джонс, оба его сына, потом Ричард-плотник, его жена…

– Мне не нужны имена. – Керис постаралась скрыть раздражение. – Сколько в общем? Приблизительно?

– Нужно посчитать.

Они достигли пашни. Управлять восемью волами было непросто, поэтому пахарями частенько становились самые смекалистые из крестьян. Керис обратилась к молодому человеку за плугом:

– Сколько народу умерло во время чумы в Аутенби?

– Я бы сказал, человек двести.

Настоятельница присмотрелась к пахарю. Тот был невысок, но крепок, глядел дерзко поверх густой светлой бороды, как было свойственно многим молодым мужчинам.

– Ты кто?

– Меня зовут Гарри, моего отца звали Ричард, святая сестра.

– Я мать Керис. Откуда тебе известно это число?

– По моим подсчетам, в Аутенби умерли сорок два человека; в Хэме и Шортейкре дела ничуть не лучше – значит, получается где-то сто двадцать покойников. В Лонгуотер чума так и не завернула, зато Олдчерч она выкосила поголовно, только старого Роджера Бретона пощадила. Еще восемь десятков. Вот и выходит две сотни.

Настоятельница повернулась к Уиллу:

– Сколько народу живет во всей долине?

– Ну, надо посчитать…

Пахарь Гарри ответил:

– До чумы было около тысячи.

– Вот потому-то мне самому пришлось засевать свою полосу, вместо батраков, – пояснил староста. – Никого не осталось, все умерли.

Гарри хмыкнул.

– Или просто ушли на плату повыше.

Керис насторожилась.

– Вот как? Это куда же?

– Да к богачам из соседней долины, – возмущенно отозвался Уилл. – Знать испокон веку платит батракам по пенни в день, но нашлись такие, кто решил, будто им все позволено.

– Полагаю, у соседей земля не пустует.

– По-разному, мать Керис, – уклончиво скалал Уилл.

Керис указала на полосу, где паслись овцы:

– А это чья земля? Почему на ней никто не пашет?

– Она принадлежала Уильяму Джонсу, – объяснил староста. – Он с сыновьями преставился, а вдова переехала к сестре в Ширинг.

– Вы искали новых держателей?

– Искал, но не нашел, матушка.

– На прежних условиях вовек не найдешь, – снова вмешался Гарри.

Староста смерил пахаря испепеляющим взглядом.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Керис.

– Цены-то упали, хоть и весна, когда зерно обычно дорогое.

Настоятельница кивнула. Так уж повелось на рынке: чем меньше покупателей, тем ниже цены.

– Но люди должны как-то выживать.

– Никто не хочет сеять пшеницу, ячмень и овес, но приходится выращивать то, что велят. Во всяком случае, у нас в долине так. Потому люди в поисках работы идут в другие места.

– А что им обещают в других местах?

– Все хотят творить что им вздумается, – сердито проворчал Уилл.

Гарри ответил на вопрос Керис:

– Люди хотят быть свободными, платить ренту деньгами. Им надоело быть сервами, которые обязаны раз в неделю трудиться на запашке лорда. Хотят сами решать, что им сеять.

– Что именно?

– Коноплю, лен, а то яблоки с грушами, словом, – то, что заведомо можно продать. Некоторые готовы сажать разное каждый год. Но в Аутенби такого никогда не позволяли. – Тут Гарри словно спохватился. – Со всем почтением к монастырю, мать-настоятельница, и к старосте Уиллу, он честный человек, это всякий знает.

Керис поняла, что он хотел сказать. Старосты держались привычных правил, и в тучные времена эта приверженность не имела значения, однако ныне все изменилось.

– Хорошо. – Настоятельница заговорила громко и уверенно. – Слушай меня внимательно, Уилл, я скажу тебе, что делать. – Староста нахмурился: он-то думал, что с ним советуются, а вышло, что ему приказывают. – Во-первых, прекратить распахивать холмы. Глупо этим заниматься, когда добрая земля простаивает.

– Но…

– Молчи и слушай. Предлагай людям обмен: акр хорошей земли в долине за акр на холмах.

– А как быть с холмами?

– Пустите скот пастись: коров пониже, овец повыше. Для этого много людей не понадобится, хватит пары мальчишек.

– Ага. – Старосте, очевидно, хотелось возразить, но убедительные доводы не находились.

Керис продолжила:

– Далее: бесхозную землю внизу предлагай в свободную аренду за деньги.

Это означало, что арендатор не будет считаться сервом, ему не придется трудиться на лорда, получать разрешение на женитьбу или на постройку дома.

– Это против всех обычаев.

Керис показала на пустующую полосу.

– Из-за старых обычаев земля пропадает. Ты готов с этим смириться?

– Ладно, – буркнул Уилл и надолго замолчал, качая головой.

– В-третьих, предлагай два пенса в день каждому, кто захочет работать на земле.

– Два пенса в день!

Керис понимала, что на старосту полагаться нельзя: будет противиться переменам, отлынивать и изворачиваться, – поэтому повернулась к дерзкому пахарю, решив, что он вернее справится с задуманным.