Мир без конца

– Все откроется, когда я умру. Тогда тайн не останется.

Томас развернулся и ушел. Зазвонил колокол на обед. Керис, глубоко задумавшись, направилась во дворец приора. На крыльце сидел кот Годвина Архиепископ. Он злобно посмотрел на настоятельницу, и та прогнала кота прочь. Внутрь она его не пускала.

Теперь она завела привычку каждый день обедать с Мерфином. Как правило, приор нередко приглашал олдермена к столу, но вот ежедневные встречи были в новинку; впрочем, настали странные времена. Во всяком случае, так Керис оправдывалась перед собою, а другие ни о чем не спрашивали. Потому Мерфин продолжал приходить к ней, и они оба жадно искали повод снова куда-нибудь уехать вдвоем и побыть наедине.

Мерфин явился весь в грязи, прямо со стройки на острове Прокаженных. Он перестал просить Керис снять обет и покинуть монастырь. Казалось, он доволен – по крайней мере, пока, – тем, что видит ее каждый день, и надеется на большее в недалеком будущем.

Служка из аббатства подала запеченный окорок с зимними овощами. Когда она ушла, Керис рассказала Мерфину про хартию и про недовольство Томаса.

– Он хранит какую-то тайну, которая очень опасна для королевы, если выплывет наружу.

– Думаю, ты права, – задумчиво отозвался Мерфин.

– В День Всех Святых двадцать седьмого года я убежала, а тебя он поймал, так?

– Да. Заставил помочь ему закопать письмо. Пришлось поклясться, что я сохраню все в тайне до его смерти. Потом я должен выкопать письмо и передать священнику.

– Мне он сказал, что все откроется, после его смерти.

– Думаю, письмо – это угроза, которая отпугивает врагов Томаса. Они должны знать, что содержание письма станет известным, когда он умрет, потому его опасаются убивать, наоборот, помогли уцелеть, укрыв в нашем монастыре.

– Значит, письмо до сих пор важно?

– Через десять лет после того дня я напомнил ему, что не выдал тайну, а он ответил, что иначе меня давно бы не было в живых. Признаться, эти слова напугали меня сильнее, чем старая клятва.

– Мать Сесилия сказала мне, что Эдуард II умер не своей смертью.

– А ей откуда об этом стало известно?

– Антоний поведал перед смертью. Думаю, тайна заключается в том, что королева Изабелла велела убить своего мужа.

– В этом полстраны уверено. Но если имеются доказательства… Сесилия не сказала, как его убили?

– Нет. – Керис постаралась вспомнить. – Она сказала: «Старый король умер не от удара». Я спросила, правда ли, что его убили, но она сошла в могилу, так и не ответив.

– Не понимаю, зачем громоздить ложь о его смерти. Ради того, чтобы прикрыть грязные делишки?

– Ну да. А письмо каким-то образом доказывает, что такие делишки были и что королева в них замешана.

Обед завершился в задумчивом молчании. Послеобеденный час по монастырскому распорядку предназначался для отдыха или чтения, и Керис с Мерфином обычно проводили его вместе, но сегодня Мерфину не терпелось проверить, правильно ли стелют крышу новой таверны «Мост», которую он строил на острове Прокаженных. После привычного поцелуя Мерфин отстранился и поспешил уйти. Разочарованная, Керис раскрыла книгу под названием «Латинский перевод труда древнегреческого врача Галена». Этот труд считался краеугольным камнем университетской медицины, и она хотела понять, чему учат священников в Оксфорде и Париже, но пока не узнала почти ничего по-настоящему полезного.

Вернувшаяся прислужница убрала со стола.

– Попроси зайти ко мне брата Томаса, – попросила Керис.

Хотелось удостовериться, что они после того неприятного разговора остались друзьями.

Вдруг снаружи донесся шум. Керис разобрала стук копыт и те суетливые возгласы, которые обыкновенно означали, что прибыл какой-то знатный человек. Несколько мгновений спустя дверь распахнулась и вошел сэр Ральф Фитцджеральд, лорд Тенч.

Он явно гневался, но Керис притворилась, что не замечает этого.

– Здравствуй, Ральф, – поздоровалась она как могла приветливо. – Какая приятная неожиданность. Добро пожаловать в Кингсбридж.

– Я не любезничать пришел, – грубо ответил Ральф и остановился в опасной близости от Керис. – Ты что творишь? Хочешь погубить всех крестьян графства?

Следом за лордом вошел другой мужчина, крупный, но с маленькой головой, и он встал у дверей. Керис узнала давнего дружка Ральфа Алана Фернхилла. Оба были вооружены мечами и кинжалами, и настоятельница внезапно осознала, что во дворце больше никого нет.

– Хочешь окорока, Ральф? – спросила она, пытаясь выиграть время. – Я только что обедала.

Ральф не поддался на эту уловку.

– Ты воруешь у меня крестьян!

– Крестьян? Или фазанов?

Алан Фернхилл расхохотался.

Ральф побагровел, вид у него сделался еще грознее, и Керис пожалела о своей шутке.

– Будешь насмехаться надо мною, как бы тебе не разрыдаться, – пригрозил он.

Керис налила в кружку эль.

– Я вовсе не насмехаюсь. Будь добр, объясни, что ты имеешь в виду.

Дрожащие руки выдавали ее страх, но лорд не принял кружку, а ткнул в настоятельницу пальцем.

– Батраки бегут из моих деревень. Я стал выяснять, куда они пропадают, и узнал, что они переселяются в твои деревни, где им платят больше.

Керис кивнула.