Моби Дик

How dost thou know that some entire, living, thinking thing may not be invisibly and uninterpenetratingly standing precisely where thou now standest; aye, and standing there in thy spite?	Откуда ты знаешь, что как раз там, где ты сейчас стоишь, не стоит, невидимо для тебя и не сливаясь с тобою, еще что-то, цельное, живое, мыслящее, стоит, вопреки тебе самому?
In thy most solitary hours, then, dost thou not fear eavesdroppers?	Неужели в часы полного одиночества ты не опасаешься, что тебя подслушивают?
Hold, don't speak!	Помолчи, не отвечай мне!
And if I still feel the smart of my crushed leg, though it be now so long dissolved; then, why mayst not thou, carpenter, feel the fiery pains of hell for ever, and without a body?	И если я все еще чувствую боль в моей раздробленной ноге, когда она давно уже распалась на элементы, почему бы тогда и тебе, плотник, даже без тела не чувствовать вечных мук ада?
Hah!	А?
Good Lord!	- Боже милостивый!
Truly, sir, if it comes to that, I must calculate over again; I think I didn't carry a small figure, sir.	В самом деле, сэр, если уж на то пошло, так, видно, я должен еще раз все подсчитать; сдается мне, сэр, там оставалось кое-что в уме, а я, складывая, упустил это из виду.
Look ye, pudding-heads should never grant premises.-How long before the leg is done?	- Эй, послушай, не твое дело рассуждать. Когда ты думаешь закончить эту ногу?
Perhaps an hour, sir.	- Через час, наверное, сэр.
Bungle away at it then, and bring it to me (TURNS TO GO). Oh, Life!	- Ну, так навались как следует, а потом принесешь мне. (Уходя.) О жизнь!
Here I am, proud as Greek god, and yet standing debtor to this blockhead for a bone to stand on!	Вот стою я, горд, как греческий бог, но я в долгу у этого болвана за кусок кости, на которой я стою.
Cursed be that mortal inter-indebtedness which will not do away with ledgers.	Будь проклята эта всечеловеческая взаимная задолженность, которая не желает отказаться от гроссбухов и счетов.
I would be free as air; and I'm down in the whole world's books.	Я хотел бы быть свободным, как ветер; и вот имя мое значится в долговых книгах всего мира.
I am so rich, I could have given bid for bid with the wealthiest Praetorians at the auction of the Roman empire (which was the world's); and yet I owe for the flesh in the tongue I brag with.	Я богат, я мог бы потягаться с владетельнейшим из преторианцев на распродаже Римской империи (и значит, всего света); но я в долгу за самую плоть моего языка, каким я сейчас выхваляюсь.
By heavens!	Клянусь небесами!
I'll get a crucible, and into it, and dissolve myself down to one small, compendious vertebra.	Я возьму тигель и расплавлю в нем себя самого, покуда не останется один, последний позвонок.
So. CARPENTER (RESUMING HIS WORK).	Так-то. Плотник (снова принимаясь за работу).
Well, well, well!	- Ну-ну!