Мои авианосцы

Оборвался бридель, якорь не держит, ползет по грунту. «Киев» быстро дрейфует в сторону берега и не к мористой его части, а к причалам, где стоит весь надводный флот эскадры и второй дивизии противолодочных кораблей. Пять минут – и громада авианосца навалилась бы на бедную, ничем не защищенную армаду своих же кораблей, обрекая их на гибель.

НАТО могло бы что угодно делать с Северным флотом, ударные надводные силы которого не на один год вышли бы из строя.

Командую: – «Боевая тревога!

– Обрыв бриделя!

– Машинам выполнять приказания машинного телеграфа!»

Без подготовки и прогревания турбин скомандовал:

– пошел шпиль,

– якорь выбирать.

Успели выбрать якорь. Начали работать машинами. По тревоге вбежал на мостик командир эскадры, взял управление кораблем на себя – с записью в вахтенный журнал (так и следует поступать старшему начальнику в экстремальной ситуации в соответствиис корабельным уставом ВМФ СССР).

Крейсер неуправляем, хотя машины и исполняют все приказания с мостика. Корабль развернуло лагом к ветру (под углом в 90 градусов), никакими маневрами в стесненной бухте его уже не заставить быть покорным.

Единственное – удалось отвести беду от причалов, где стояла под погрузкой баллистических ракет подводная лодка стратегического назначения, и то с помощью какого-то маломощного буксира, случайно шедшего по рейду.

Через 17 минут после срыва с бочки крейсер всем корпусом лег на берег бухты Окольная, зажав бедолагу-буксир, пытавшийся до последнего из всех своих жалких лошадиных сил удержать огромный «Киев».

Причал для подачи и приема оружия переломился, как спичка. Его пришлось потом ставить заново, но свою спасительную для «Киева» роль своеобразного кранца (вместе с буксиром) он сыграл. Крейсер лег на берег по всей длине, в как будто приготовленную природой для него лагуну. Буквально в десятке метров от носа корабля были огромные валуны, о которые можно было бы распороть его до основания. В носу находились мощная акустическая станция, погреба с боезапасом, в том числе и ядерным. Подумать страшно.

Произошло это на глазах командования флотом (прямо под окнами штаба), экипажей кораблей, стоящих у причалов, и жителей Североморска.

Конечно, сразу же доложили в Главный штаб ВМФ, Главкому, министру обороны. Красный телефон не умолкал. Командующий флотом адмирал В. Н. Чернавии прямо с аэродрома прибыл на корабль (прилетел с какого-то московского совещания). На «Киеве» уже находились все его заместители.

Чтобы скрыть крейсер, сидящий на берегу, от иностранных судов, идущих в Мурманск, вывели на рейд «ширму» из кораблей. Согнали к нам весь буксирный и спасательный флот, и через два часа после наступления полной воды начали снимать с мели. Все это время В. И. Зуб находился на «красном» телефоне, докладывал обстановку (самая трудная миссия), а я руководил заводкой буксирных концов и, как сказал Главком, «отходом от причала». Как никак корма крейсера с самой уязвимой винто-рулевой группой висела на плаву. Под термином «отход от причала», видимо, шел доклад в Генеральный штаб – чтобы «не дергать тигра за хвост». Ветер немного стих. Снялись с мели, встали на якорь здесь же, на Североморском рейде, осмотрелись. Проверили каждое помещение корабля, К счастью, повреждений не было.

Что же произошло?

Почему звено прочнейшего бриделя лопнуло и разорвалось при таком несильном ветре?

Лабораторное исследование показало, что в звене цепи оказался воздушный пузырь, пустота, работало только 18 миллиметров звена вместо 89. Цепи для «Киева» закупали в Германии. По международным правилам торговли при выдаче сертификата годности стендовые испытания проходит только одна смычка из десяти. В нашей цепи попалось звено с браком, и винить в этом было некого. Пришлось потом для исключения подобных происшествий просвечивать рентгеном каждое звено импортных якорных цепей.

Выводы были сделаны самые серьезные.

Если для флота объявлялась штормовая готовность, например, «Ветер-3», то для «Киева» это

означало «Ветер-2», то есть обязательное присутствие на борту экипажа корабля и командира соединения. Готовность главных машин к немедленной даче хода, дежурство у борта крейсера двух мощных буксиров и так далее. Напряжение было огромным.

Из-за этого авианосцы были изношены раньше времени – что уж говорить о людях, служивших на них.

Другие страны, имеющие авианосцы, учитывая их большую стоимость и ценность, их большую парусность и энергоемкость, базируют их у мощных, защищенных причалов с максимальной предусмотрительностью, не жалея средств.

У нас же, как всегда, средств не хватало. Сделали прекрасные корабли, а базирование не подготовили – как при «царе Горохе». Корабли работали на износ, большинство из них прослужило только четверть положенного срока.

В такой же ситуации оказались и крейсеров проектов «26», «б8-к» и «68-бис».

Второй случай относится к лету 1979 года.

13 числа, в 13 часов, 13 минут зенитная ракета при погрузке упала в тринадцатый ракетный погреб. Повредила 13 боевых ракет. Чертова дюжина. Чрезвычайное происшествие.