«Контрольный выстрел» – современная антисказка, история про золушку из семьи советских академика и профессорши. Это история хорошей девочки Даши, которая любила, да вышла замуж. Но не за того, кого любила первой любовной горячкой, – одноклассника, ныне героического, но бедного моряка, а за весьма платёжеспособного олигарха Корзуба. Правда, он олигарх образованный, с характером и харизмой, с убеждениями. В своём монологе с авансцены он заявляет о праве сильного у таких, как он: «Когда всё рухнуло, одни сломались, другие струсили, а я – нет! Из тех, с кем вместе начинал, троих отстрелили, один спился, двое за бугром отсиживаются. А я работаю. Не болтаю о справедливости, о великой России, а работаю до кровавого пота».
По ходу пьесы Корзуб становится – прямо как вспомянутые им Мамонтов, Морозов и Третьяков – благотворителем и благодетелем всех домочадцев Даши: бабушка, занимающаяся современным сленгом, издаёт на его деньги свой роман; мать-актриса получает долгожданную роль в «Трёх сёстрах»; отец-полковник, запивший оттого, что у него из части увели… танк, становится генералом. Все счастливы? Как сказать. «Старые русские» с натугой принимают «классово чуждого» Корзуба. О чувствах Даши зритель может только гадать. А от брошенного ею Алексея зрители нетерпеливо ждут контрольного выстрела.
Который в пьесе так и не прозвучит: Даша, кинувшаяся было в его объятия, в итоге ускользает в «мерседес» олигарха, а Алексей и сочувствующий ему дедушка-академик остаются с открытым ртом, как в немой сцене гениального драматурга, в этом году отметившего своё двухсотлетие. «Дьявол! Дьявол! Он купил нас всех… Он разрушил нас…» – плача, восклицает бабушка-писательница. Финал пьесы горше, современнее и правдивее, чем может предполагать читатель, уповающий на хеппи-энд.
Благоразумную героиню ждёт помолвка в ресторане для новых русских «Голодный диггер» на берегу подземной реки Неглинки, Алексея – возвращение на корабль Черноморского флота, который «потихоньку ржавеет».
Орфей спускался в ад за своей Эвридикой. Современная Эвридика должна поспешно спуститься в гламурное подземелье новорусского пира во время чумы и остаться с нетерпеливым и властным… Аидом.
Поляков признаётся, что зрители не раз высказывали ему претензии по поводу финала пьесы. Почему же не прозвучал этот столь ожидаемый «очищающий» выстрел? Ведь жажда справедливости, осуществляемой, например, героем «Ворошиловского стрелка» (фильм Говорухина, соавтором сценария которого выступал Поляков), очень сильна в народе. На эти не оправдавшиеся зрительские ожидания у Полякова есть универсальный ответ: «Скажите, а лично вы в кого выстрелили в те лихие времена?»
…И повисает в воздухе вопрос зрителя, и вспоминается одинокая фигура недавнего стрелка-неудачника, якобы готовившего покушение на всесильного «серого кардинала» из… арбалетов. И, наверное, у кого-то в бессильной ярости сжимаются кулаки и ходят на скулах желваки. Но…
В этой недоговорённости и неудовлетворённости есть тоже глоток надежды. Надежды на искупление греха равнодушия, приниженности или апатии.
Если в «Халам-бунду» очевидна победа «старых русских» над «новыми русскими», победа любви над духами разделения и злобы, то в «Контрольном выстреле» точки над i автор предлагает расставить зрителю. Финал здесь столь же открыт для размашистого полёта воображения, как и финалы романов «Замыслил я побег…», «Козлёнок в молоке» или пьесы «Одноклассники».
Последняя по времени создания пьеса Юрия Полякова – «Одноклассники». Она уже поставлена в нескольких театрах страны, но об этом расскажем чуть позже.
Сюжет её строится вокруг встречи одноклассников, ныне сорокалетних, столь типичной для времени активности социальных сетей в интернете.
Главная героиня – прежняя «красавица, комсомолка, отличница», а ныне скромная учительница по имени Светлана, навещающая мать своего несостоявшегося жениха Ивана. Иван – жертва афганской войны, которого исходя из ведущихся о нём разговоров мы поначалу склонны считать героически погибшим. Но спустя некоторое время мы вдруг – ох уж эти поляковские «вдруг», всякий раз круто разворачивающие ход действия, – неожиданно узнаём, что Иван выжил, но прикован к инвалидному креслу, полностью недвижим, бессловесен и вовсе не реагирует на окружающее (не человек, а «теловек», по образному выражению одного из персонажей).