Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Следом происходит наше знакомство с другими одноклассниками, собирающимися в квартире Ванечки в день его 40-ле-тия. И здесь автор предлагает ещё один вариант художественно-социологического очерка современной эрэфовской действительности, ещё одну страницу в сочиняемой им (со времен «Козлёнка в молоке» и «Замыслил я побег…») энциклопедии российской жизни. В образах одноклассников запечатлены основные собирательные типажи современной России. Тут и новорусский провинциальный олигарх Черметов, которого все по старой школьной памяти называют Черметом (в прозвище слышится то ли чёрная металлургия, то ли отзвук имени нечистого), предмет запоздалых вожделений стареющей городской «королевы красоты»; и некогда школьный гений, поэт, а ныне запойный бомж; и новоиспечённый батюшка; и предприимчивый эмигрант, австралийский гость; и новое поколение в лице отвязной дочери Светланы – этакого плода педагогики общества потребления и чёрного квадрата телеящика. (А вот выяснение вопроса о том, чьим «плодом» она является де-факто, составит в дальнейшем одну из главных интриг пьесы). Классический для Полякова конфликт новых (Чермет) и старых русских (прежде всего Светлана, мать Вани, с гордостью именующая себя православной коммунисткой, да в той или иной степени и все остальные «разноклассники») нарастает исподволь. Его кульминацией становится непристойное предложение Чермета: спасти мужа Светланы, неудачно занявшегося бизнесом и серьёзно задолжавшего некоему Мочилаеву (ещё одна отличная говорящая фамилия внесценического персонажа, в лучших традициях Гоголя и Булгакова), если та, в которую он когда-то был мальчишески влюблён, отдастся ему прямо на глазах «теловека» Ивана, его некогда счастливого соперника.

Ещё неожиданнее оказывается развязка конфликта: Светлана вот-вот готова во всеуслышание объявить, что Ольга – не дочь её законного, нелюбимого и, как оказалось, подловатого мужа, а плод скоротечной ночи страсти с юным Черметом. Но вдруг, к огорчению меркантильной отроковицы, она произносит совсем другое. Отец девушки – не кто иной, как её «любимый, единственный Ванечка», тоже проведший с ней единственную ночь… А какова же истина? Драматург намеренно не отвечает на этот вопрос однозначно, предоставляя каждому в зрительном зале решить его в соответствии с собственным мироощущением.

А что же Иван, так сильно повлиявший когда-то на всех своих одноклассников, по сути, идеальный герой, к которому, как к собственной совести, обращаются с исповедальными монологами персонажи пьесы? В самом финале он… бурно, макабрически хохочет. Над кем, над чем он смеётся?

Над одноклассниками, с их грехами, страстями, комплексами? Над своей трагической и жестокой судьбой? Над нами всеми? Ответ повисает в воздухе, как и в одной гениальной русской пьесе. И, ровно как и в ней, заставляет всерьёз задуматься: о поколении, о стране, о человеке.

Как всегда у Полякова, в игровой и динамичной форме преподносится весьма серьёзное социально-психологическое содержание. Но оно – и в этом магия писательского дара – не «грузит» нашего отвыкшего от душевной работы читателя-зрителя, а втягивает, вовлекает в сопереживание.

Поистине, сочувствие ему даётся как благодать.

А каково, как уже было замечено, многообразие социальных типов, характеров, судеб! Точно все страты общества выстроены перед нами – но не в сухой статистике социологического очерка, а в живых, запоминающихся характерах. Мятущиеся грешные мужчины. Грешные, но ещё более страдающие, а главное – способные на любовь и жертву женщины.

Драмы жизни одноклассников бросают отсвет на трагедию страны. А мы, отсмеявшись и поплакав, переживаем вместе с персонажами пьесы самый настоящий очистительный катарсис. Можно только гадать, как сложатся дальше жизни героев, случится ли их духовное перерождение, начало которого происходило на «территории» пьесы. Однако зерно этого перерождения уже заронено.

Спектакль «Одноклассники» был поставлен в 2009 году в театре Российской армии главным режиссёром театра Борисом Морозовым.

Зрителя малой сцены театра (по размеру и качеству акустики не уступающей многим большим сценам) в имперском здании театра, построенного в пору сталинского ампира в виде гигантской пятиконечной звезды, ждало пронзительное по реализму и достоверности зрелище человеческих переживаний врёмен «упадка и гибели империи». Кризис общества и народа накладывается в спектакле на пресловутый кризис среднего возраста и наш общий непредсказуемый экономический кризис. Одноклассники, враз ставшие «разноклассниками», не сводят счёты – они пытаются разобраться, «что же стало с Родиной и с нами». Они радуются встрече, страдают, расковыривают старые раны, выворачивают душу наизнанку. Порой начинает казаться, что это уже и не игра, а сама реальность. Или, по выражению одной зрительницы, «наша страшная жизнь».