Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

И наши непотребительски: живые ожидания сполна оправдались: мы – «вдруг»: вдруг – оказались причастниками своеобразнейшего литературного рая, где едва ли не каждому (!) феномену – что российской?! – и советской – (не без захода и в дореволюционную) – реальности – по-Адамовски даётся исключительно своё – первозданнейшее (и «пионерски») название: от творческого работника как «уродливой женщины» (гл. «Проклятье псевдонима») до «лобастых» автобусов как «бычков с красными флажками вместо рогов» (гл. «Как Кокотов стал мужчиной»); от «продажного вдохновения» нынешних молодых торгашей (гл. «Гиптруб») с апогеем в у-лиц-е официозных современных «извозчиков»-писателей (гл. «Из истории урюковых революций») до «покалывающей бодрости» «газированной крови» (гл. «Рыбка плывёт – назад не отдаёт»); от молодой жены как «иллюзии бессмертия в постели» (гл. «Кеша») до «новых могил» как «толпы праздничных демонстрантов» (гл. «Три возраста смерти»). Не говорю о старости как «налоговой полиции» (гл. «Зазеркальная женщина»), «стареющей комсомольской богине» со «стратегическими запасами неизрасходованного, но почти просроченного либидо» (гл. «Пророчество синемопы») или просто «супружеских надгробиях» тел (гл. «Весенник зимний»)… Даже о рае как «туристической фирме» (гл. «Зазеркальная женщина») и «пьянстве без похмелья» (гл. «Польский вермахт и ипокренийский бювет») Ю.М. Поляков высказался с целомудренно-дерзновенной неожиданностью…

Боль, классическая: и по-гоголевски, и по-салтыковщедрински – боль стоит за этим – всегда ошеломляюще-остроумным и – квантовым – потоком поляковского вдохновения – весёлым модернистским тайфуном смывающего любые постмодернистские заклятия «исчерпанной»: ей-ей, до не-пред-вид-ан-ной бездны! – новизны…

«В искусстве всё было. Вы же не отказываетесь от понравившейся вам женщины только потому, что у неё до вас «было»? С вами-то будет по-другому, если вы настоящий мужчина. И в искусстве всё будет по-другому, если вы настоящий художник» – устами «режиссёра» романа Жарынина (гл. «Однажды в России») – наш автор формулирует и своё – органично: антиномическое – эвристичное кредо

, которое как раз традиционно: и в оригинальную диковинку! – противостоит – постмодернистски: ветхой – обвет-шалой – а-в-т-ор-ич-ности – а также её – не менее за-у-кон-ному – однозначно-«реалистическому» аналогу.

На поверку – ещё одна: методологическая – причина (= «вина») – закономерного творческого одиночества Ю.М. Полякова среди современных российских писателей: он для них – н-ест(ь) – н-ест(ь) – в-енно, и – сугубо! – н-и-свой-н-и-чужой. Будучи н-и-постмодернистом-н-и-традиционалистом – с воистину: вызывающей – не слиянно – всеотзывчивостью: н-и-вашим-н-и-нашим (см. гл. «Любовь и картошка»). И без достоевски: «розовых» – е-д-и-нств = «гармонизаций». Если не гени-т-альных г-(н) – о-р-м-о

-н-и-з-аций – согласно нынешней профанации ещё той – на-у-родной! – Речи о Пушкине.

Таким образом, и боль, классическую русскую боль Ю.М. Поляков неожиданно и антиномично: модернистски – сопрягает со здоровым, живительным национальным смехом: «Наши русские Ломоносовы, как сперматозоиды: из миллионов один до цели добирается, остальные гибнут невостребованные» (гл. «Последний русский крестьянин»). «Русские люди могут воспользоваться своим талантом лишь в том случае, если талант больше их безалаберности» (гл. «Первый брак Натальи Павловны»). И там же: «чем роскошнее нация, тем ничтожнее её избранники…»

4

Так – с классической: не-пред-вид-ан-ностью – и н-е-а-суще-! – антиномической – зиждительностью – креационистической бездны – адекватно с-о-т-крываются в романе – вновьи-вновь – вечно: ак-д-уальные – смысло: вопросы – о нашем всегда: трагичном (= «проклятом» = «последнем») и – оптимистичном – н-е-бо-с-т-ь-ии

во всей его мессианской суете и имперском «ничего себе»…

Но «прогрессирует» – с эсхатологически: эффективной – о-дно-з-л-ачностью – «прогрессирует» – в России – ещё М.Е. Салтыковым-Щедриным предсказанная (в четвёртом Письме к тётушке) «простая сытость» – и именно от её подлинн-о = тотального «озверения» погиб СССР – по т-оч-еч-ному диагнозу Ю.М. Полякова (главы «Змеюрик, его друзья и враги»; «Змеюрик и развитие капитализма в России»).

Да, автор «Гипсового трубача» воистину н-е-а-суще и с бездонно-антиномическим логосом конкретизирует: до посредственн-о-быд-л-енного! – апокалипсиса – многие прозрения золотых классиков, которые и представить не могли беспредельно-! – очевидные последствия того же «розового» – г-ум-а-н-ус-ного – «великодушия» по отношению к «нормальным» человеческим потребностям, скажем, в еде или любви, под «тяжестью» которого как раз и рухнул СССР (гл. «Опасные руки»). И продолжает – кон-гени-т-ально: е-д-и-но – рушиться уже русская цивилизация. Вернее, «пиария» (поляковский неологизм)…