Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Труд Валентинович и Пётр Никифорович образуют пару антиподов: родной отец как чужой и неродной в качестве родного. Труд Валентинович профессионально связан с литературой, печатным словом, но сам вызывающе антикультурен, в книги не заглядывает, а его любимое словечко – из сферы техники. Пётр Никифорович по профессии связан с сантехникой, но, напротив, тянется к культуре, много читает и по любому поводу выдаёт цитаты.

Есть и другие различия. Что сделал для сына Труд Валентинович – об этом автор умалчивает, зато постоянно упоминает благодеяния Петра Никифоровича, который то и дело выручает непутёвого зятя из неприятностей, устраивает на работу, дарит кооператив (как выясняется, Труд Валентинович не заработал даже квартиру, которую дали его жене), снабжает дефицитами, вводит в круг бомонда. Отцу, маниакально погружённому в мир футбола, похоже, не до него и вообще ни до кого: он всех отфутболивает.

Труд Валентинович – мещанин пошлый, эгоистичный и глубоко равнодушен к общественным, гражданским вопросам, более «о футболе – и не боле». Пётр Никифорович – тоже мещанин, но с культурными запросами, добродушный, альтруистичный, готовый всем помочь и всех задушить в объятьях и болеющий за державу. Пётр Никифорович был прочно укоренён в позднесоветской реальности, Труд Валентинович, бывший в ней маргиналом, вписался в новую, антисоветскую.

Однако противоположности сходятся, и оба отца терпят крах и погибают: Пётр Никифорович от излишней доверчивости и недооценки чужой подлости, Труд Валентинович – в общем, по той же причине: поверил, что после гибели СССР он сможет взять реванш за былое убожество. Какое-то время ему удавалось играть в успешного представителя «среднего класса», но болезнь жёстко вернула его к действительности.

Мы не видим, чтобы Олег Трудович взял у отца что-то, кроме отчества и фамилии (то и другое стало объектом насмешек и трансформаций), а также «генетическую предрасположенность к блудовитости» (по выражению матери). Зато он явно пытается подражать Петру Никифоровичу, играть в солидность, стараясь соответствовать положению респектабельного родителя. Попытки такого рода оборачиваются конфузом.

Вот описание сватовства самого Башмакова:

Второе (…) съели за разговорами о самом Олеге, его семье и жизненных планах (…)

– Факультет-то у тебя какой? – спросил дотошный Пётр Никифорович (…)

На десерт он вызвал Башмакова в свой уставленный всевозможными подписными изданиями кабинет и спросил напрямки:

– Жениться будешь, поганец, или на аборт девку погоним?

– Я готов! – отрапортовал Олег.

– Единственно правильное решение! – кивнул будущий тесть. – Кооператив за мной.

Это поведение авторитарного, но добродушного, чадолюбивого и щедрого отца, уверенного в себе и знающего себе цену.

Зато Башмаков, играя эту роль, превращает её в пародию, и, делая это в шутку, нарывается на грубость всерьёз – грубость от собственного будущего зятя.

– Ваши планы на будущее, юноша? – чтобы замять неловкость, спросил Башмаков. – Чему посвятим жизнь?

– Борьбе с дураками! – буркнул Костя и вышел из комнаты.

(Эту реплику можно воспринимать как двойную реминисценцию: отсылку и к песне А. Макаревича, и к знаменитым словам Серёжи из повести В. Пановой: «Дядя Петя, ты дурак?»)

Это говорит маленький Костя. Когда он повзрослел, будущий тесть снова сделал попытку взять тот же покровительственный тон – на сей раз в духе своего родного отца – и получил отповедь, хотя и не столь грубую, но более презрительную.

– Кость, а может, не стоило? (идти в офицеры – А.Ф.) – осторожно начал Башмаков. – Вот у нас ребята, твои ровесники, в дилинге по нескольку тысяч баксов в месяц зашибают!

– А кто Россию вытащит и защитит? – Костя посмотрел на Олега Трудовича ясными глазами. – Вы?

(Замечу, что родной отец Кости погиб, и Костю фактически усыновил бездетный Анатолич.)

В романе есть ещё один мотив нереализованного отцовства, связанный с романтиком и патриотом Андреем Каракозиным. Вот это уже настоящий «орёл». В отличие от Башмакова, он – человек пассионарный, активный, смелый, то есть настоящий мужчина, абсолютно не совместимый ни с каким кризисом гендерной идентичности. Но как раз он – лучший из всех – лишён возможности быть отцом в большей степени, чем все остальные – «плохонькие» – мужчины. Его жена «Принцесса» (выражаясь по Есенину, «молодая, красивая дрянь») уходит от него к спекулянту и забирает сына Андрона. Потом, когда Каракозин погибает, она пресекает единственную, посмертную, возможность сохранить какую-то связь Андрона с отцом:

– Я знаю. Мне очень жаль… Очень! – в её глазах показались слёзы. – Он был хорошим человеком…