Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Одна из особенностей идиостиля Ю. Полякова и вытекающая из этого сложность его анализа состоит в том, что словообразовательные приёмы, которые использует автор, очень часто сочетаются друг с другом. Его новации неоднозначны, они не относятся к типичным потенциализмам или окказионализмам – так что мы предпочитаем называть их просто новациями (если в них есть компонент новизны) или дериватами (когда речь идёт о любых производных словах – с элементом новизны и без него). Добавим, что многие дериваты Ю. Полякова представляют собой вполне узуальные слова с экспрессивными аффиксами – например, «инструкторишка» (Ап), «романище» или «талант

ище» (КМ), но некоторые из них выглядят необычно – например, «негритянище» (ГТ). Если возможен экспрессивный вариант «кошмара» – «архи

кошмар» (Побег), то чрезмерно доверчивого «лоха» можно назвать «архилохом» (Побег). Но второе слово нельзя считать потенциальным, поскольку аффиксация осложняется каламбурной антономазией – обыгрыванием имени древнегреческого поэта Архилоха.

Ю. Поляков, как правило, сочетает несколько приёмов, поэтому его дериваты не всегда поддаются однозначной классификации.

Словотворчество писателя можно анализировать с двух точек зрения: как возможность реализации языковых словообразовательных типов (в деривационном аспекте) и как одну из составляющих его идиостиля (в лингвоэстетическом аспекте). В художественных дериватах формальная новизна подчиняется смысловому аспекту, отражающему мировосприятие художника слова, индивидуальную картину мира, характерную для определённого стиля. Именно словотворчество позволяет выявить способы оценки внеязыковой действительности, элементы словообразовательного маркирования социально значимых, с точки зрения автора, произведения, экстралингвистических фактов. Словотворчество определённым образом организует смысловое пространство художественного произведения. По словам Е.С. Кубряковой, «производное слово вводится в текст как ёмкий по своей семантике знак, за которым говорящий легко узнаёт типы отношений и типы ситуаций, в нём обобщённо отражённых, то есть при необходимости разворачивает этот знак в определённую цепочку знаков» [Кубрякова 1981: 190].

Р.Ю. Намитокова под стандартными образованиями понимает «образования, созданные в соответствии со словообразовательными типами языка»; под нестандартными – «образования, созданные с каким-либо отклонением от известного словообразовательного типа или созданные внетипно» [Намитокова 1986: 123]. Согласно исследованиям Д. Гугунавы, узуальными способами словообразования следует признать все лингвистические механизмы, способствующие пополнению или уменьшению кодифицированного словаря. Соответственно неузуальными следует назвать такие способы и средства, которые способствуют актуализации некодифицированного словаря; пополнение и уменьшение здесь невозможны, поскольку до, после и вне актуализации неузуальное слово существует в языке потенциально. В этом виде актуализации наблюдается на уровне слова активность языковой личности, преодолевающей усреднённость нормированной коммуникации [Гугунава 2002].

По отношению к словообразованию Ю. Полякова можно сказать, что основой создания речевых новообразований, как и в системе узуальных слов, являются морфологические способы. Образование новых слов происходит на базе существующих в языке основ и словообразовательных аффиксов, то есть строятся из известного языкового материала и по известному образцу, по аналогии. Заметим, что морфологическое словопроизводство не приводит к появлению в языке абсолютно новых слов, оно обогащает язык лишь новыми видами комбинирования того, что уже существовало по отдельности и раньше. Однако необходимо помнить, что почти любая морфема может сочетаться с другой, но при этом важно наделить новое слово смыслом. Именно эта задача стоит перед автором художественного произведения.

Аффиксация – самый продуктивный способ образования новых слов. По словам Г.О. Винокура, «функция аффикса состоит в том, что он даёт возможность увидеть ту или иную основу в другой перспективе, в одном из боковых освещений, а потому и вообще аффикс может иметь какой-нибудь смысл только тогда, когда он применён к какой-либо основе, а не существует сам по себе» [Винокур 1946: 320].