Молчание костей

– Я тоже. Может, просто проблема с трещальником. Она надевала скафандр в спешке… Что-нибудь зацепилось, или батарея разряжена.

– Надеюсь, так и есть, – сказал Тиндуф без всякой уверенности. – Я быстро обернусь. Думаю, мы можем потерять немного дыхали – на Тревенца-Рич прибудем раньше, чем закончится запас…

– Я что-то вижу.

Фура по-прежнему с трудом отличала корпус от космической мглы, но теперь что-то и впрямь появилось в поле зрения. Оно медленно кувыркалось в вакууме – темное, но не такое черное, как пространство вокруг. И когда оно поворачивалось, его плоскости слабо поблескивали, отражая свет Собрания. Поэтому Фуре удавалось разглядеть то острый край, то решетку, то заслонку. Она смотрела на эту штуковину еще несколько секунд, ничего не понимая, пока разум не соединил фрагменты в единое целое. Это был телеграфный ящик – громоздкий прямоугольный предмет, лениво следующий собственным курсом.

И в нем было что-то неправильное.

– Тиндуф, – позвала Фура, – гляди.

Он как мог прижался шлемом к иллюминатору:

– В чем дело, мисс Несс?

– Не знаю. Я думала, понимаю, на что смотрю, но теперь…

Она знала, как должен выглядеть телеграфный ящик; она достаточно часто выходила наружу, чтобы познакомиться с его работой. Спереди заслонки, которые защищают хрупкую оптику, а внутри высокоскоростной механизм затвора, его можно открывать и закрывать с помощью элементов управления, встроенных в ручки, выступающие из противоположной стенки ящика на манер бычьих рогов. У этих ручек появилось что-то еще… какое-то продолжение, делающее их толще и длиннее. Это вовсе не телеграфный ящик, решила Фура, а просто какой-то похожий по размеру обломок корабля, таинственным образом оторвавшийся. Вот что это такое. Да, точно…

Для человека в скафандре Тиндуф двигался с похвальным проворством. Он прижал перчатку к ее глазам, закрывая обзор, а затем едва не оторвал ей голову, когда заставил отвернуться.

– Нет, мисс, вам не нужно это видеть.

– Тиндуф… – пролепетала Фура, пока одна его рука лежала поверх ее лица, а другая не давала обернуться. – Тиндуф, кажется, я видела… Тиндуф! Скажи, что я сейчас видела!

Он сжал перчатками ее голову, вынуждая смотреть в визор своего шлема:

– Нет, мисс Несс. Не сейчас. Возвращайтесь и скажите мистеру Паладину, что мне понадобилось выйти наружу. Я не задержусь.

– Ее убили? – спросила Фура.

Она слышала голос, но не ощущала, что звуки исходят из ее горла. Как будто говорил кто-то другой, главный герой совсем иной истории, не ее собственной.

– Она возвращалась к шлюзу, и ее убили. Инсер Сталлис убил Прозор.

Фура как будто утратила жизненно важную часть тела, на которую привыкла полагаться, но никогда не уделяла ей достаточного внимания, пока не стало слишком поздно. Она приняла факт смерти подруги без малейших колебаний, осознала полную и бесповоротную правду так же легко, как могла бы осознать потерю паруса или куска обшивки. В конце концов, она вовлечена в войну, а на войне гибнут люди, в том числе хорошие, надежные. Даже те, кто уже выдержал худшие испытания, которым их подвергла судьба. Прозор была такой жизнерадостной, такой находчивой, не знающей жалости к себе и не склонной к самокритике… Временами Фуре казалось, что ее подруга – ходячая мозоль, которая от любой несправедливости или жестокого обращения лишь крепчает; грубый нарост на теле Вселенной, от которого та не могла избавиться, как ни старалась. Прозор пережила экспедиции в шарльеры и странствия с присущими им опасностями; пережила потерю единственной настоящей любви; пережила Босу Сеннен, встречу с мигальными башками и враждебные действия других кораблей.

И все это не имеет никакого значения, потому что пришел Сталлис.

Фура медленно перевела дух. От светлячка зудела кожа. Она смирилась с произошедшим; смирилась с тем, что уже нельзя попросить прощения за резкие слова.

Она не смирилась с тем, что преступление сойдет ему с рук.

– Я сделаю с этим щенком что-нибудь очень-очень плохое, – пообещала она.

– Идите к мистеру Паладину, – повторил Тиндуф, прежде чем протиснуться в шлюз.

Глава 21

Адрана не рассчитывала, что Фура включит трещальник, – это было бы равнозначно отказу от той маскировки, что еще оставалась в ее распоряжении, – но когда наконец пульт зажужжал, сигнализируя о начале приема, у нее в душе всколыхнулась слабая надежда, что это сестра и что новости окажутся не ужасными.

Но хороших новостей быть не могло. Она следила за развитием боя. Атака на «Мстительницу» вступила в жестокую и медленную вторую фазу. Пять кораблей эскадры стреляли уже не так активно, но по характеру дульных вспышек было ясно, что они терпеливо, методично приближаются к своей добыче. Адрана вообразила поле, на котором только что произошла кошмарная бойня. Теперь победители неторопливо движутся среди искалеченных, окровавленных тел, иногда останавливаясь, чтобы вонзить меч в стонущего врага, которому не хватило везения умереть быстро. Формально бой еще идет – он не закончится до тех пор, пока не затихнет последний поверженный, – но остались своего рода жуткие бюрократические нюансы.