Молчание костей

Даже при такой высокой интенсивности стрельбы не грозила опасность полностью израсходовать боекомплект. Тяжелых металлических снарядов размером с дубинку, похожих на толстые карандаши с тупым концом, в одной «улитке» содержались сотни. Боса Сеннен могла экономить топливо и полагаться на один-единственный ненадежный череп, но в части боеприпасов не жадничала. В артиллерийских погребах «Мстительницы» их оставалось достаточно, чтобы устроить в Собрании небольшую войну.

Батареи все барабанили, создав убаюкивающий ритм, а затем довольно резко замолчали, и Фура, вздрогнув, поняла: достигнут край сектора прицеливания, десять минут истекли. Насосы продолжали визжать, трубы ворчали, но с каждой секундой пушки становились все холоднее.

– Рутер, паруса выйдут из поля твоего зрения в ближайшие пару минут. Сурт, Тиндуф: встретимся у орудий.

Они переходили от пушки к пушке, вынимая пересыпанные опилками снаряды из ящиков, наполняя ими ленты, а те укладывая в магазины. Пушки дышали жаром им в лицо, а прикоснуться к металлу означало тотчас получить волдырь. От запаха паленой изоляции и горячего масла щипало в носу и слезились глаза. Сурт закашлялась и замахала рукой, пытаясь разогнать смрад. Тиндуф обернул кулак тряпкой и затянул потуже гайку на охлаждающей трубе там, где она примыкала к жизненно важному органу гаусс-пушки.

Потребовалось двадцать минут, чтобы привести в действие батарею на противоположном борту, и за этот срок Рутер не увидел никаких признаков того, что хоть один снаряд достиг цели. Затем снова загрохотали орудия, паруса закрыли ему обзор, и Фуре оставалось только ждать и верить, что ее план не провальный.

Стрельба продолжалась. Орудия действовали исправно, за исключением одного: механизм заряжания заело через три минуты. Тиндуф снял крышку, ткнул концом глиняной трубки в перекосившийся снаряд, и лента с лязгом задвигалась. Возле кормовой пары орудий лопнул слабый патрубок, но Сурт была рядом и сумела устранить утечку, прежде чем пушки перегрелись. Ценой было сильно обожженное запястье, уже покрывшееся волдырями к тому времени, как Фура отправила Сурт в комнату доброты.

Пальба закончилась. Фура и Тиндуф снова набили магазины до отказа. Фура отдернула живую руку, когда крыса выскочила из снарядного ящика. Капитан Несс поймала тварь металлическими пальцами и сломала ей хребет – бездумно, как будто скомкала ненужный лист бумаги.

– Капитан?

– Продолжай, Рутер.

– Паруса уходят из поля зрения. Я подумал, вам следует знать… Я не стал бы спешить с докладом, если бы мы не были в бою, но…

– Да говори уже, парень!

– Капитан, я вижу парусную вспышку. Множественную, распределенную… Она слабая, но мне не мерещится.

– Я тоже думаю, что тебе не мерещится. – Фура улыбнулась Тиндуфу, который посасывал незажженную трубку, задумчиво наблюдая за происходящим. – Можешь дать Паладину координаты, чтобы мы сосредоточили огонь?

– Могу, капитан. Миштер Паладин: вы слушаете?

– Я всегда слушаю.

– Вот цифры.

Фура бросила крысу обратно в ящик, где та разок дернулась и издохла.

Глава 23

Меггери остановила Адрану, когда они оказались примерно в десятой доле лиги от порта. Три космоплавателя прошли через дверь в условиях, близких к невесомости, но, следуя по одной из дорог, расходящихся от центра, они все больше удалялись от оси вращения, находясь под медленно нарастающим воздействием центробежной силы. Все утяжелялось, и нести щелкунский ящик приходилось уже вдвоем. Теперь казалось логичным идти пешком, а не плыть, и растущие вдоль дороги деревья сделались толще у основания, в строении их стволов и крон появились признаки ориентации – они уже не тянулись как попало во все стороны, вторя световому плющу из предыдущего помещения. Здания тоже теперь соответствовали нормальным представлениям об архитектуре. Дома здесь были довольно низкими, теснились по сторонам дороги; преобладали задрипанные гостиницы и бордели, изредка попадались бары и ломбарды. Дальше по улице, где она извивалась в сгущающейся дымке грязи и пыли, постройки становились все выше и разнообразнее, сливаясь в кажущуюся непроницаемой массу. Находясь на большой высоте, космоплаватели видели нисходящие террасы крыш и садов, вплоть до небольших участков зелени и сверкающих поверхностей прудов и водных путей. Их взгляду открылась самая широкая часть Тревенца-Рич, за которой мир вновь начинал сужаться к противоположному полюсу – до него отсюда было порядка десяти лиг.