Молчание костей

– Я не собираюсь возвращаться с ним на корабль.

– А я не собираюсь на этом настаивать. Но мы будем действовать с предельной осторожностью и совершим обмен не раньше, чем будем полностью уверены.

Адрана кивнула, соглашаясь с его доводами:

– А там будут мозаичники?

– Думаю, разумно предполагать худшее. Но если репутация Хаспера Квелла не фикция и он действительно дает убежище таким, как Тазакнакак, то мозаичники не смогут добраться до нас в его логове. – Ракамор присел на контейнер, давая отдых усталым ногам, как сделал бы на его месте любой пассажир.

– Что еще за мозаичники? – спросила Меггери.

– Радуйся, что не знаешь.

– Это не ответ.

Ракамор посмотрел в потолок, прежде чем ответить:

– Среди наших инопланетных коллег есть гнусные личности. Они занимаются незаконными делами, иногда вопреки интересам соплеменников. Такие дела ведутся тайком; и поскольку негодяи не могут с легкостью перемещаться среди нас, оставаясь незамеченными, им требуются агенты. Иногда они подкупают или принуждают обезьян, таких как мы. Но это не всегда возможно или желательно. В крайних случаях пришельцы используют временных агентов, называемых мозаичниками. По сути, это оживленные трупы. Они создаются из фрагментов тел с применением методов ксенотрансплантации и наделяются интеллектом и чувствами сообразно порученной им миссии. Они долго не живут. Это в каком-то смысле гуманно. Говорят, некоторые мозаичники осознают, чем они являются, и от ужаса становятся совершенно неуправляемыми.

– Я спрашивала его про ксенотрансплантацию, – сказала Адрана, кивая на ящик. – Этого термина не использовала, потому что не знала его, но смысл моего вопроса не мог ускользнуть. Наш друг отвечал весьма уклончиво. Он вообще не хотел говорить на эту тему.

– Грязное дело, – проворчал Ракамор.

– Не просто грязное. Если мозаичники, по сути, ходячие пазлы – тут кусочек обезьяны, там обрезок ползуна или щелкуна, – то разве это не говорит о некотором глубинном биологическом сходстве наших рас?

Ракамор слегка нахмурился:

– С какой стати? Мы произошли от коллективного генофонда предыдущих восьми миров, которые были заселены землянами. У пришельцев совсем другие родословные. Их истории начались задолго до Раскола. Они путешествовали между звездами еще до того, как мы шагнули прочь с нашего родного камешка, не говоря уже о том, чтобы помышлять о демонтаже и перековке старых планет.

– Именно так он и выразился.

– Тогда у тебя есть ответ, скажем так, из первых уст.

– Нет, Бриска. У меня есть его ответ, а это вовсе не одно и то же. Не уверена, что щелкун вник в суть вопроса. Похоже, я затронула какую-то тему, которую он предпочел бы отодвинуть на задний план.

– А я-то думал, что знаю все вопросы, которые тебя терзают. – Ракамор покачал головой и сказал со смесью юмора и недоумения: – Вы, сестры, похожи на гостей, которые дергают за каждую ниточку, выбивающуюся из плетения. Глазом моргнуть не успеешь, как вся мебельная обивка, ковры и шторы превратятся в лохмотья. А ведь некоторые просто ищут удобное место, чтобы сесть. Не все узлы в этой жизни подлежат распутыванию.

– Твой брат не согласился бы, – возразила Адрана.

– Я его за это уважаю и намерен чтить его память в меру возможностей. Но осмелюсь напомнить: мой брат в итоге погиб.

Как только отказали гаусс-пушки, Фура поняла, что больше ничего нельзя сделать. У них оставались кормовые и носовые орудия – очень мощные и к тому же оснащенные отдельной системой охлаждения. Однако они предназначались для ближнего боя, имели высокую пробивную способность и низкую скорострельность, были чрезвычайно эффективными против видимой цели, но не против какой-нибудь искорки на расстоянии восьми тысяч лиг.

Фура решила не тратить заряды, пока не появится цель поближе. Она была совершенно уверена, что такой момент настанет.

Паладин пытался хотя бы отчасти восстановить маневренность, используя поврежденные паруса, и для этого был нужен Тиндуф, который мотался с одной станции управления парусами на другую, чтобы вносить коррективы и сообщать о фактических показаниях тензометрических датчиков и измерителей крутящего момента, а не о предполагаемых параметрах, которые робот получал косвенными путями. Фура могла бы прибегнуть к его помощи для устранения утечки в системе охлаждения, но не стала отвлекать его от одной важной задачи, чтобы помочь с другой, а просто собрала инструменты, обернула лицо полотенцем, прикрыла глаза защитными очками и вернулась в орудийный отсек. Пар никуда не делся, но был уже не таким горячим и густым, и Фура довольно легко отыскала повреждение. Труба разорвалась по старому сварному шву, образовалась щель длиной не меньше полупяди, и не было никакого смысла в том, чтобы просто обмотать ее тряпкой и надеяться на лучшее.

– Капитан, мэм, – раздался голос Рутера.

Она прильнула губами к тыльной стороне обожженной кисти, и это как будто смягчило боль.

– Я и забыла, что ты все еще там, наверху, парень. Можешь возвращаться – мы уже прошли ту стадию, когда от визуальных наблюдений есть прок.

– Кажется, в нас перестали стрелять.