Молчание костей

– У них были трудные моменты, но Хаспер не позволил бы им выбрать легкий путь. Возможно, это его способ искупить свои ошибки… Он относится к мозаичникам так же, как к остальным, не позволяет им слишком жалеть себя. Он так же строг к ним, как к роботам и инопланетянам, и так же добр. – Мэбил вдруг наклонилась к Адране и продолжила с пылом: – Послушайте, может, Хаспер и заблуждается насчет бумажных денег, но в одном он прав. Все рухнет, и раньше, чем спохватится Собрание. И если мы доживем до последствий, уже не будет неважно, из чего сделан тот или иной разумник и откуда он взялся.

– Не могу не согласиться. – Адрана сидела прямо, помешивая ложечкой чай и думая о мирах, вечно бегающих по своим орбитам, независимо от того, живут на них обезьяны или нет. – Мы все должны принять новый образ мышления. Я ошибалась насчет Паладина, нашего робота, и знаю, что ошибалась насчет инопланетян. Они… разные. Среди них есть негодяи, есть смутьяны, как и у нас. Некоторые жестоки, но я думаю, что некоторые добры. Теперь мне следует разобраться в моих чувствах к мозаичникам.

– Считать, что все мозаичники хорошие, – сказала Мэбил, – так же опасно, как считать их всех плохими. Самое безопасное – принимать каждого таким, какой он есть, оценивать его по поступкам. И это вдвойне справедливо в отношении инопланетян и роботов. – Она нахмурилась, что-то вспомнив. – О ком говорил Жернов?

– О друге, – сказала Адрана. – Боюсь, что больше я его не увижу.

– Хаспер не сдался, и вам тоже не следует сдаваться. И кстати, о нашем общем компаньоне… Вы блефовали, когда говорили, что у вас есть идея получше насчет бумажных денег?

Адрана посмотрела на собеседницу:

– Как правило, я не блефую.

– Тогда что нового вы можете внести в его план?

– Полное равенство, Мэбил. Если он действительно намерен создать здесь систему, которая станет примером для всего Собрания, ему надо держаться собственных убеждений. Независимо от того, сколько сейчас стоят пистоли, обмен все равно случится в пользу богатых. Это сохранение старого порядка, а не его преобразование.

– Мм… – протянула Мэбил с сомнением. – И как именно будет выглядеть это равенство?

– Вы и ваши друзья напечатаете векселя. Но все будет строиться не на том, сколько у человека пистолей или какова их текущая стоимость. Разумник просто отдаст пистоли добровольно, а взамен получит фиксированную сумму бумажных денег. Такой порядок будет один для всех. Всем поровну.

У Мэбил на переносице появились морщины.

– Все равно что лишить пистоли ценности.

– Вовсе нет. Просто у них совсем иное предназначение.

– Это плохо кончится, капитан Несс. – Но где-то за рефлекторным скептицизмом скрывался зарождающийся интерес. – Ладно. Допустим, это сработает. Конечно, не сработает, но все же допустим. Я понимаю, как это снимает проблему ценности отдельно взятого пистоля. Но результат все равно будет несправедливый. Вы успели бросить взгляд-другой на наш город, прежде чем попали на станцию. Есть те, кто живет в башнях, а есть те, кто живет в лачугах. В этом смысле ваш проект ничего не изменит.

– Но проект Квелла тоже ничего не меняет, – возразила Адрана. – Я не говорю, что моя идея справедлива во всех отношениях или что она представляет собой наилучший вариант, который мы могли бы придумать за тысячу лет. Вовсе нет.

Мэбил насупилась и покачала головой:

– Хасп на это не поведется.

– А у вас имеется более справедливое предложение? Как нам начать с чистого листа?

– Ну… в этой идее есть что-то привлекательное.

– Квелл считает свой план радикальным! – Адрана стукнула кулаком по столу. – Но на самом деле именно мое предложение радикально! Одним махом устраняем все старые институты. Банки окажутся бессильны. Те, кто стоит за ними, осознают свою беспомощность.

– Ладно. Предположим, это и впрямь случится – чему не бывать. Мне кажется, вас гораздо меньше интересуют бумажные деньги, чем способ вытащить все пистоли из кошельков и сейфов.

– Это правда, – серьезно сказала Адрана. – И это должно интересовать всех нас. Но я не рассчитываю, что эту часть моего плана будет легко объяснить или что люди не испугаются, когда поймут, что на самом деле поставлено на карту.

– Возможно, – проговорила Мэбил, – вам бы не помешало быть чуть менее загадочной.

Адрана улыбнулась, обескураженная точностью этого замечания:

– Не хочу озвучивать мою гипотезу, потому что боюсь показаться дурой. Но, видимо, это особая разновидность тщеславия. Я просила Квелла, чтобы он уважал свои убеждения; самое меньшее, что я могу сделать, – это последовать собственному совету.

– Так расскажите же все как есть!