Молчание костей

– Я думаю… нет, я верю, что пистоли были привезены сюда ради одной-единственной цели. Это случилось миллионы лет назад, и с той поры прошло много Заселений. Тазакнакак рассказал мне то, что, по его мнению, я способна понять, и хотя он все очень упростил, как будто говорил с ребенком, я не подвергаю услышанное сомнению. Очевидно, что что-то пошло не так. Какое-то преступление, ошибка или случайная небрежность привели к тому, что пистоли забыли о своем истинном предназначении. Однако теперь к ним возвращается память. А с памятью и воля, которая требует исполнить свое истинное предназначение. Которое, насколько я могу судить, состоит в том, чтобы упасть на Старое Солнце и сделать его молодым. Они ангелы-исцелители. Золотые ангелы.

Мэбил молча смотрела в свою чашку.

– Вы мне не верите, – сказала Адрана.

– Нет… Дело не в этом. Не знаю, верю я вам или нет, но думаю, что вы сами верите, – выходит, это должно что-то значить. Но должна признать, я верю… в то, что вижу собственными глазами.

В чае появилась рябь. Волны отскакивали от стенок в чашки и, накладываясь друг на друга, порождали рисунок удивительной сложности. Адрана коснулась стола, думая, что почувствует вибрацию, от которой колыхалась жидкость. Но стол – да и пол под ее ногами – оставался неподвижным, как скала.

– В чем дело?

– Такое уже бывало, когда почти удавалось завести двигатель. Это значит, что он просыпается.

Когда Адрана и Мэбил вернулись в генераторную, оказалось, что по телефону из пещеры сообщили новости. Помощники Балеус и Гессел, которых Квелл оставил присматривать за щелкуном, доложили, что двигатель выказывает признаки активности. Тазакнакак ничего не объяснял: он был поглощен действом, словно пианист на концерте.

Восемь поспешили вниз в лифте: Квелл, Мэбил, Адрана, робот Жернов, ползун мистер Клинкер, Аспиранты и Бранка, человек с расщелиной во лбу. Остальным не меньше хотелось посмотреть, что происходит, но Квелл убедил их остаться в генераторной и посредством мерцательных ящиков, телефонов и трещальной связи следить за событиями в Тревенца-Рич. Адрана поняла, что у Квелла много шпионов и осведомителей, разбросанных по внешней поверхности мира и внутреннему городу, и что он рассчитывает увидеть быстрое развитие ситуации, как только его козырь будет открыт.

– Надеюсь, ваша команда не станет канителиться со швартовкой, – сказал Квелл.

– Не станет. Но вы мне сообщите, когда узнаете, что они пристыковались и находятся в безопасности. Мы уже движемся?

– Не думаю. Иначе бы на общей волне трещальника воцарился бы хаос. Каждый корабль в радиусе тысячи лиг увидит, как мы стронемся с места. А сейчас всего лишь проигрывается прелюдия – щелкун запускает двигатели и выясняет, на какие рычаги надо нажимать.

– Почему именно он? – Адрана оглядела своих спутников в кабине лифта. – У вас есть инопланетяне, и не одного вида. У вас есть роботы. Зачем понадобилось везти Тазакнакака аж из Малграсена?

– Квелл уже поручал это инопланетянам, – заявил Жернов голосом, похожим на грохот разваливающегося здания. – Они потерпели неудачу. Пока не было ни одного щелкуна.

– В Тревенца-Рич нет щелкунов? – спросила Адрана. – Трудно поверить. Это один из самых знаменитых миров, летающих вокруг Старого Солнца. И один из печально известных, да. Время от времени даже в Мазариле появлялись щелкуны. Думаю, если они смогли добраться до нашего отдаленного мирка, то и здесь не должны быть редкостью.

– Они не редкость, – согласился Квелл. – Но никто из них не сочувствовал нашему делу. И, что важнее, ни один из них не был Тазакнакаком. Только он мог справиться с этой задачей. Только он верил и знал.

– Знал что? – спросила Адрана.

Двери открылись. Все вышли в холодную пещеру, звонко ступая по металлической дорожке. Под плащом ползуна шевелились многочисленные конечности. Жернов шествовал под размеренный хруст камня по металлу.

Сделав несколько шагов, Адрана остановилась и ахнула от изумления. Происходящее выглядело очень красиво.

Там, где черные элементы двигателя выступали из каменного ложа, сияли разноцветные узоры. Пересекающиеся линии то появлялись, то исчезали, как будто в быстром танце. Соединяясь, они образовывали ряды слов, подчиненных некоему сложному синтаксису: бегущие строки, полные совершенно чуждых символов.

Если у этих появляющихся и исчезающих узоров и был какой-то центр, то им был Тазакнакак: щелкун сидел, свесив ноги с дорожки; две пары верхних конечностей двигались слаженно и быстро. Адрана вспомнила уличных наперсточников: уж на что ловкачи, но где им тягаться со щелкуном. Если она пыталась проследить за его рукой больше секунды, зрительные нервы как будто завязывались в узлы.

Цветные узоры формировались наиболее обильно и плотно вокруг его ладошек. Интуитивно Адрана поняла: он пишет последовательность команд, которые отражаются на всех видимых поверхностях, а потом постепенно выцветают.

В пещере звучал тихий гул. Он был почти незаметным, но Адрана не сомневалась, что раньше его не слышала.