Молчание костей

– Кроме того мира, который прямо перед нами, на экране подметалы. – Фура взглянула на доктора. – Он действительно смещается. Как именно, можем обсудить в другой раз. Пока я знаю одно: это нам на руку. Если Тревенца-Рич сохранит курс и ускорение, у нас появится шанс.

– Я тоже не знаю, как это происходит, – сказала Сурт, все еще прижимая наушник к голове. – Но не очень-то верю в совпадения.

– Я согласна. – Фура улыбнулась спутникам. – Это дело рук Адраны, другого объяснения нет. Она сдвинула целый мир, чтобы спасти нас.

– И погубить себя, – сказал Эддралдер. – Разве вы не видите? Если бы можно было двигать мир подобным образом, а не по раз и навсегда принятой орбите, никто внутри не выжил бы.

– Три g

– терпимо для коротких интервалов, – возразил Рутер.

– На борту катера, оборудованного для перегрузок. Если этот мир хоть в чем-то похож на Колесо Стриззарди, то даже самые прочные его части построены на очень неглубоком фундаменте. – Эддралдер покачал головой, его лицо стало мрачным, как надгробная плита. – Там царит ад. При таком направлении движения сила тяжести станет перпендикулярна привычной. Каждый дом превратится в руины; каждая груда обломков – в лавину, несущуюся к концу веретена, уничтожая сотни тысяч невинных душ. Поверьте, мне очень не хочется, чтобы мы с Меррикс погибли в глубоком космосе. Но такая цена! Что бы ни сделала ваша сестра – если это действительно ее работа, – она поступила чудовищно.

– Я бы… не спешила с выводами, – проговорила Сурт с улыбочкой и протянула наушник Эддралдеру. – Послушайте сами. Я в этом мало что смыслю, но очень похоже на гонки борзых. В Тревенца-Рич сейчас идут собачьи бега.

– Это невозможно.

И все-таки Эддралдер взял наушник и прижал его к уху.

– Невозможно, – согласилась Сурт. – Но вы только гляньте на этот мир-веретено. Он движется со скоростью обычного катера, и, судя по трещальным передачам, внутри не носятся лавины из щебня. Кое-кто вот-вот проиграет последнюю рубашку на бегах, но это совсем другое дело.

Фура переключила трещальник в режим громкой связи. Взрыв взволнованных комментариев, скороговорка кличек – репортер перечислял собак на финишной прямой. Она повернула ручку настройки. Реклама мыльного порошка; прогноз погоды; кто-то разглагольствует о ценах на хлеб. Легкая музыка; репортаж о забастовке на одной из трамвайных линий. Смех.

– В Тревенца-Рич жизнь идет своим чередом, – сказала она, выключая звук. – Может, кто-то и знает, что происходит, – очень надеюсь, что это те, кто идет к нам на помощь, – но большинство в неведении.

– Неведение не продлится долго, – сказал Эддралдер. – И что потом?

Фура пожала плечами:

– Я не знаю. Их нужно будет убедить, что это… временно. – Она повернулась к Рутеру. – Переведи Тревенца-Рич в центр экрана и посмотри, благоприятнее ли для нас цифры по сравнению с теми, что были десять минут назад.

Рутер снова отрегулировал настройки увеличения и ткнул пальцем в яркое пятнышко:

– Этого не было, когда мы смотрели в последний раз. Должно быть, он попал в зону сканирования, пока мы настраивались на Тревенца-Рич. Тысяча двести, и приближается. Расчетный курс пересекается с нашим… Объект достаточно маленький, чтобы быть катером. – Он нахмурился. – Даже слишком уж маленький.

– Это Инсер Сталлис, – сказала Фура.

Рутер с сомнением посмотрел на нее:

– Вы что, довольны?

– Да еще как! Это значит, что у меня все еще есть шанс посмотреть ему в глаза, прежде чем я убью его.

Нет, подумала Адрана, щелкун не подвел.

Совсем наоборот.

Мир двигался – не просто двигался, а набирал скорость, – но в пещере это никак не проявлялось. Тазакнакак продолжал быстро водить ладонями над поверхностью двигателя, творя светящиеся узоры, разветвляющиеся цепочки со сложным синтаксисом, однако мощь двигателя уже не ощущалась: ни движения, ни тем более ускорения. У Адраны кружилась голова, иногда подташнивало, но причиной тому были обостренная тревоги и последствия контакта с отравленным черепом. Зная, что эти ощущения никак не связаны со щелкуном, она легко могла бы внушить себе, что его действия – всего лишь спектакль.

Однако они были результативны. Бранка собирал донесения с кораблей, которые находились на подходящем расстоянии от Тревенца-Рич, чтобы собственными глазами видеть, как мир-веретено движется, и при этом не оказаться в зоне воздействия двигателя. Постепенно складывалась общая картина. Никто внутри мира или рядом с ним не испытывал ничего необычного, и корабли, которые были пристыкованы, пришвартованы или просто находились очень близко, тоже перемещались без каких-либо вредных последствий, кроме неудобств, связанных с набором скорости. Зона влияния двигателя простиралась примерно на пятнадцать лиг во всех направлениях, охватывая весь мир и обширное пространство вокруг него. За пределами этой зоны господствовали обычные законы небесной механики для орбит, парусов и ионных двигателей. Корабли, которые находились дальше, подтвердили беспрецедентное событие: мир, до сих пор пребывавший в относительной неподвижности, без предупреждения начал разгоняться.