Монах. Анаконда. Венецианский убийца

Рука ее так и лежала в руке Флодоардо, но жест его оказался настолько естественным, что Розабелле и в голову не пришло произносить упреки. Но что ей делать теперь? Убрать руку? Зачем, ведь оттого, что он держит ее ладонь, нет никакого вреда, а ему это, похоже, доставляет такое счастье! Да и как могла нежная Розабелла заставить себя совершить действие столь жестокое – лишить человека того, что ему доставляет такое счастье, а ей не приносит никакого вреда?

– Синьорина, – произнес Флодоардо, только чтобы не молчать, – вы правильно поступаете, что дышите свежим воздухом. Вечер нынче дивный.

– Но я прервала ваши ученые занятия, синьор, – возразила она.

– Ни в коей мере, – откликнулся Флодоардо, после чего их занимательная беседа иссякла.

Оба потупили взоры, оба созерцали небеса и землю, деревья и цветы в надежде отыскать хоть какой-то предлог для возобновления разговора; но чем упорнее они искали, тем труднее оказывалось обнаружить искомое; в такой мучительной неловкости прошли целых две драгоценные минуты.

– Ах, какой дивный цветок! – внезапно воскликнула Розабелла, только чтобы прервать молчание, потом нагнулась и с видом крайней заинтересованности сорвала фиалку, хотя на самом деле та была ей в этот момент совершенно безразлична.

– Воистину дивный, – мрачно заметил Флодоардо и окончательно озлился на себя за то, что изрек такую банальность.

– Фиолетовый – самый прекрасный из всех цветов, – продолжала Розабелла. – Удачное сочетание красного и синего, ни один художник не способен воссоздать столь совершенный союз.

– Красный и синий, первый – символ счастья, второй – привязанности. Ах, Розабелла! Сколь завидна участь мужчины, который в один прекрасный день получит такой цветок из вашей руки! Счастье и привязанность соединены столь же неразрывно, как красный и синий, составляющий фиолетовый оттенок этого цветка.

– Вы придаете простому цветку значение, которого он совершенно не заслуживает.

– Когда бы мне знать, кто в один прекрасный день получит такой цветок из руки Розабеллы! Впрочем, я не имею права произносить такие слова. Не знаю, что нынче на меня нашло. Я только и делаю, что совершаю ошибки. Простите мне мою самонадеянность, синьорина. Я больше никогда не позволю себе столь бестактных расспросов.

Он умолк. Молчала и Розабелла.

Но хотя они и могли запретить губам вести диалог о скрытой приязни; хотя Розабелла и не произнесла: «Ты и есть тот, кто получит из моей руки этот цветок», хотя Флодоардо и не воскликнул: «Розабелла, подари мне эту фиалку и все, что в ней заключено!» – но глаза их отнюдь не молчали! Эти коварные толкователи скрытых чувств поведали друг другу куда больше, чем сердца были готовы поведать самим себе.

Флодоардо и Розабелла смотрели друг на друга так, что никаким речам уже не было места. Милая, нежная, восторженная улыбка заиграла на губах Розабеллы, когда глаза ее встретились с глазами юноши, которого она выбрала из всех живущих на земле; юноша же со смесью надежды и страха постигал смысл этой улыбки. Он все понял, сердце забилось громче, глаза засияли ярче.

Розабелла трепетала; глаза ее не могли более выдерживать пламень его взглядов, порожденный скромностью румянец окрасил ее лицо и грудь.

– Розабелла! – наконец промолвил Флодоардо чуть слышно, сам того не сознавая.

– Флодоардо! – точно так же вздохнула Розабелла.

– Отдайте мне фиалку! – воскликнул он, а потом опустился к ее ногам и смиренным, просительным тоном повторил: – О, отдайте мне ее!

Розабелла прижала цветок к груди.

– Взамен просите чего хотите. Если цена тому – царский трон, я заплачу ее или погибну. Розабелла, отдайте мне цветок!

Она кинула один быстрый взгляд на прекрасного просителя, а на второй уже не решилась.

– Мой покой, мое счастье, моя жизнь – и даже слава моя! – все зависит от одного: получу ли я этот цветочек. Отдайте мне его, и я тут же торжественно отрекусь от всего, что в мире считается ценным.

Цветок дрожал в ее белоснежной руке. Пальцы, державшие его, слегка разжались.

– Вы слышите меня, Розабелла? Я у ваших ног – или зря я прошу милостыни?

При слове «милостыня» девушка вспомнила про Камиллу и ее добропорядочные наставления.

«Что я делаю? – сказала она себе. – Или я забыла свои обещания, принятое решение? Беги, Розабелла, беги, или в этот час ты изменишь и самой себе, и своему долгу!»

Она разорвала цветок на мелкие части и презрительно швырнула на землю.

– Я вас поняла, Флодоардо, – вымолвила она. – И поскольку я вас поняла, я никогда не позволю вам возобновить этот разговор. Давайте расстанемся здесь и сейчас, и никогда более не оскорбляйте меня подобной самонадеянностью. Прощайте!

Она презрительно отвернулась, и Флодоардо остался один – он точно прирос к земле от изумления и горя.

Глава V

Наемный убийца