Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

Время шло. Атмосфера в школе вокруг меня продолжала накаляться. Врагов становилось все больше, а друзей меньше. Быть слабой я не могла себе позволить. Оставалось только сдержанно терпеть и противостоять по возможности. Только театр был отдушиной, только там я могла дышать. Недавний инцидент с Мишкой театральные друзья не вспоминали, как будто ничего и не было. И Мишка, к моей радости, не лез больше к нам. Может он просто боялся появляться в театре, ведь там бы он был в меньшинстве. А может он решил сосредоточится на школе и для мести ему этого хватало. Или пока хватало и надо было готовиться к худшему. Но как готовиться к этому, я не знала. В любом случае после школы я вообще не видела его – скорее всего, он пропадал на футболе. Под окнами в этот раз тоже не гулял – сменил тактику выведения меня из себя. А может быть, тренировки отнимали теперь много времени.

В конце октября руководство школы решило отправить наш класс на экскурсию в Пушкинский лицей. Все очень обрадовались. Но совсем не потому, что были без ума от Пушкина и его лицейской истории, а потому что лучше поездка в Лицей, чем уроки. И домашку не зададут, а значит, целый день можно отдыхать. Наверное, я одна искренне радовалась экскурсии, как самая наивная дура в глазах остальных. Но это же был мой Пушкин! И он так был сейчас кстати! Я волновалась, иногда мне казалось, что все едут не на экскурсию, а в гости к нам – ко мне и к Пушкину. Я хотела, чтобы одноклассникам понравился мой Александр Сергеевич и чтобы они узнали, что на самом деле он вовсе не памятник, не учебник и не тяжелый многотомник, а обычный, просто очень талантливый, а еще страстный, легкий, умный, влюбчивый, ранимый и просто замечательный человек. Я хотела, чтобы они поняли это и полюбили его, как я, ведь так приятно, когда тебя любят. Он должен был сделать их лучше. И может, они перестанут тогда доводить меня.

Но что-то пошло не так. Пытаюсь вспомнить, когда именно началось это «не так». Утром все собрались у школы нарядные, как просила завуч, в возбужденном предвкушении. В автобусе тоже все было как всегда. Димдимыч поехать не смог, и с нами была учительница русского языка. Она смотрела за поведением, но сильно напрягаться ей не приходилось. Было еще рано, и класс наполовину дремал, наполовину о чем-то шептался, не нарушая общую тишину.

Началось все уже во время экскурсии. Часть класса внимательно слушала экскурсовода, а остальные, включая Мишку с его свитой, а также Масика и еще нескольких человек, перешептывались о чем-то своем, противно хихикая в задних рядах, и мешали. Замечания экскурсовода не помогали, я все больше раздражалась и в какой-то момент обернулась, надеясь гневным взглядом урезонить эту компанию. И тут все увидела. Кто-то особо догадливый привез с собой бутылку пива, а может, и не одну. И теперь они передавали ее друг другу, по очереди прикладываясь. Старались пить незаметно, наклоняясь, отворачиваясь, приседая, чтобы никто не заметил.

Прямо в Лицее. Прямо на глазах у Пушкина. Сразу все потеряло смысл и стало очень больно. Ярость переполнила меня. В голове крутилось без остановки: «Вандалы, вандалы, вандалы…» Да, так и есть – для меня то, что они творили, было равносильно убийству. И это не громкие слова. Их пустили, им доверили, а они… Все портят, тупые твари! Им все равно, где они и что происходит вокруг – в музее или кочегарке. Лишь бы нажраться и ржать потом по любому поводу. Как дикие звери, они вырвались на свободу и наслаждались ею, наплевав на всех и все. Такие же скоты гадят в подъездах, ссут на стены в тамбурах, не задумываясь, что вокруг есть люди, которым потом с этим жить.

И ярость моя была бессильна. Я ничего не могла с этим сделать. Я не смогла тогда защитить любимого Пушкина и его Лицей. Я привела врагов в его дом и оказалась беспомощна перед ними. Что я могла? Пожаловаться на них? Но я по природе не стукач, и наябедничать, тем более чужим людям, не пришло мне в голову. Сор из избы не выносят. Ведь это все-таки был мой класс, и я его часть. И разбираться с этим надо дома и без посторонних участников.

Я не помню, чем закончилась эта поездка. Но прекрасно помню, что произошло на следующий день.

Страшно – не страшно

На следующий день нас с самого утра предупредили, что после уроков снова нужно будет задержаться на классный час. Оказалось, что не только я, но и учительница русского, сопровождавшая нас в поездке, все видела. И даже замечания не сделала, хотя, как учительница, могла бы. Представляю, как бы поступил Димдимыч или директор. При них никто бы просто не посмел. Но русичка всегда была слабой. Ну или просто думала так же, как я, про сор из избы.