Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

Не представляю Пушкина без падающего снега,бронзового Пушкина, что в плащ укрыт.Когда снежинки белые закружатся с неба,мне кажется, что бронза тихо звенит.Не представляю родины без этого звона.

В сердце ее он успел врасти,как его поношенный сюртук зеленый,железная трость и перо – в горсти…По Пушкинской площади плещут страсти,трамвайные жаворонки, грех и смех…Да не суетитесь вы! Не в этом счастье.

Александр Сергеич помнит про всех.Б. Ш. ОкуджаваТолько нам огоньками сверкая,Только наш он, московский вечерний апрель,Взрослым – улица, нам же Тверская —

Полувзрослых сердец колыбель.М. И. Цветаева

Одним из главных символов Москвы справедливо считается памятник А. С. Пушкину, ранее украшавший Тверской бульвар и «переехавший» на место Страстного монастыря в советские годы. Сталин часто развлекался переносом скульптур – в 1931 году к собору Василия Блаженного переехали Минин и Пожарский, в 1952 году печального Гоголя заменит выполненный по всем канонам социалистического реализма сатирик с огнем обличения в глазах. «Незримая всевластная рука переставляла памятники, как шахматные фигуры, а иные из них вовсе сбрасывала с доски», – писал Валентин Катаев. В советское время памятник иронично называли «Пампушем на Твербуле». «Памятник Пушкина был и моя первая пространственная мера: от Никитских ворот до памятника Пушкина – верста», – писала Марина Цветаева. Поэтесса всегда добавляла, что в детстве гуляла «не у Пушкина, а у Памятник-Пушкина».

Пушкинский праздник 1937 года имел необыкновенный размах, но позже появится печальный анекдот: мол, и в 1837-м, и в 1937-м главного национального поэта все равно бы расстреляли. Однако довольно пышные торжества в честь поэта проходили и до революции. В 1880 году Москва сделала первую попытку приблизить образ Пушкина к народу и увидеть в классике человека. Были живы свидетели той поры, вполне здравствовали все четверо детей Александра Сергеевича. Любовь Москвы избирательна и непостоянна, но Пушкину Первопрестольная отплатила благодарностью сполна.

К простому народу «солнце русской поэзии» (выражение, кстати, ввел Аполлон Григорьев) пробивалось трудно. Тиражи книг во второй половине XIX века не превышали 2–3 тысяч экземпляров. Ко времени создания московского памятника труды Пушкина стали библиографической редкостью, за них порой давали тройную цену. В 1887 году как раз истекал срок действия прав родственников поэта на гонорары от его сочинений.

Обычно наследники получали отчисления в течение 25 лет, но для близких Пушкина сделали исключение, увеличив этот срок в два раза – до 50 лет. Иван Сытин отважился выпустить десятитомное собрание сочинений русского классика небывалым тиражом в 100 тысяч экземпляров. Издание стоило очень дешево, всего 80 копеек. К тому же Сытин отказался от роскошного переплета. Сердито и доступно!

Памятник Пушкину на Тверском бульваре

Алексей Суворин издал свои «Сочинения Пушкина» тиражом 15 тысяч экземпляров, но за фундаментальное собрание пушкинских строк просил почти в два раза больше – 1 рубль 50 копеек. Книжные магазины в дни продаж напоминали осажденные крепости, вал покупателей не прекращался. Однако даже в начале XX века главного русского поэта узнавали не везде. На вопрос одного французского журналиста о том, знает ли он Пушкина, крестьянин ответил: «Нет, барин, это, должно, не нашей волости»[216].

Обитатели Святых Гор не могли объяснить всеобщее оживление по случаю пушкинских торжеств: «Что же это, святой, что ли, новый? Почему назначен к нему на могилу господский съезд?» Самые «образованные» давали иные версии: «Слышать-то слышал, да не очень понял: ведь он не святой был, а вот его празднуют; должно быть, богатырь».

Улицы Первопрестольной столетие назад украшали чуть больше десятка памятников, в начале же XXI века количество монументов в городе перевалило за 3000. До революции Москва готовилась к чествованию своих героев основательно, без излишней спешки. Деньги на памятник собирали долго, с 1860-х годов. Деятельное участие в сборе принял лицеист Яков Грот. В итоге пушкинская «кубышка» разбухла до 106 тысяч рублей. Работу над монументом поручили скульптору Александру Опекушину, бывшему крепостному, ярославскому крестьянину. Он выполнил больше тридцати разных моделей, пока не определился с тем образом задумчивого гения, который мы созерцаем сейчас.