Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

Удачливый коммерсант назначал за свои книги двойную, тройную цену, чем иногда вызывал гнев покупателей. Дело ширилось – в 1908 году Шибанов приобретает сразу десять частных библиотек! К столетнему юбилею Отечественной войны 1812 года знаток собрал внушительную коллекцию документов – афиши-воззвания Ф. В. Ростопчина, манифесты, военные приказы, всего 1275 драгоценных реликвий. За все собрание Шибанов просил 10 тысяч рублей и дробить его на части не хотел.

Улица просвещения упоминается в повести Александра Чаянова «Путешествие брата моего Алексея в страну крестьянской утопии». Главный герой вышел из душной аудитории Политехнического музея и свернул на Никольскую в районе Китайгородской стены. «Ему вспомнилось, как с замиранием сердца он, будучи первокурсником-юристом, много лет тому назад купил вот здесь, направо, у букиниста Николаева «Азбуку социальных наук» Флеровского, как три года спустя положил начало своему иконному собиранию, найдя у Елисея Силина Новгородского Спаса, и те немногие и долгие часы, когда с горящими глазами прозелита рылся он в рукописных и книжных сокровищах шибановского антиквариата – там, где теперь при тусклом свете фонаря можно было прочесть краткую надпись «Главбум».

Никольская сохраняла старый дух вплоть до начала 1930-х годов, в советское время здесь работала книжная лавка писателей. Торговый знак нового заведения лично рисовал художник В. А. Фаворский. «Все началось с книжных развалов на обыкновенных рогожах и мешках, а затем постепенно и как-то незаметно стали появляться складные прилавки на деревянных козлах и наклонные щиты, а впоследствии и киоски-палатки», – пишет Л. А. Глезер о Никольской первых советских лет[261]

. В 1934 году снесли церковь Троицы в Полях, рядом с которой ютились многие книгопродавцы, расправились и с Китайгородской стеной.

В дальнем конце Никольской, у Лубянской площади, вплоть до 1899 года шумел обширный Толкучий рынок. Грязные книжки без обложек, газетные подшивки уходили по низким ценам и находили своих покупателей. Впрочем, случались и более ценные находки: однажды вся «толкучка» заполнилась ценным изданием «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна, стоивших обычно от 5 до 7 рублей, а тут их отдавали по рублю! «Ситуация вскоре прояснилась. Оказывается, при ликвидации магазина Д. И. Преснова в темной кладовке обнаружилось несколько десятков экземпляров «Записок о Московии», которые, естественно, тут же разошлись среди книжников Толкучего рынка». На Старой площади старинными манускриптами торговал антиквар Силин. Свидетели отмечали, что ценную рукопись или икону он мог держать в лавке по десять лет, набивая цену товару.

В справочнике «Вся Москва» за 1911 год содержатся сведения об 11 букинистах, а количество книжных магазинов переваливает далеко за сотню. На Моховой с конца XIX века вел свое дело Иван Фадеев. Знатока антиквариата, впрочем, одарили не очень лестными словами в советское время: «Без всякого образования и не стремясь, увы, как и подавляющее большинство книжников, приобрести его, с познаниями самыми элементарными, руководствуясь одним чутьем и понаслышке, он покупал очень хорошие книги, платя за них значительные суммы, и ему почти всегда сходило это счастливо». Приверженность книге в январе 1901 года свела в могилу собирателя Павла Шишова. Он содержал лавочку на Волхонке. Схватив простуду, Шишов решил не отлеживаться в постели, а отправиться на Сухаревский торг в поисках редкой добычи. Дело кончилось воспалением легких.

На рубеже XIX–XX веков в Москве развернули деятельность талантливейшие книгоиздатели. На рынке печатных изданий подвизался К. Т. Солдатенков. На Бульварном кольце в 1890-е годы разместилось издательство братьев Сабашниковых. Когда они выпустили первую книгу, Михаилу едва стукнуло двадцать лет, а Сергею – восемнадцать. Михаил был биологом по специальности, поэтому в качестве стартового издания он избрал определитель растений, труд П. Маевского «Злаки Средней России».