Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

Настоящим энтузиастом фотографического дела показал себя Эмилий Владимирович Готье-Дюфайе. Он принимал активное участие в работе Московского археологического общества и сделал более 500 снимков по заказу организации. Работы Готье-Дюфайе далеки от парадного жанра, он старался запечатлеть реальную жизнь, уличные сценки.

Архитектурные ансамбли часто становились только фоном для кипящей, бурлящей Москвы, выходящей на передний план снимков. На изображениях столетней давности оживают городовые, извозчики, уличные торговцы и разносчики. Готье-Дюфайе исходил все московские переулки, отметил камерой и приземистые деревянные особнячки, и взметнувшиеся доходные дома, и фонтаны. Свои работы мастер передал в Румянцевскую библиотеку, после Октябрьской революции ему пришлось эмигрировать в Швейцарию. Обрусевший француз, Готье-Дюфайе преподнес нам цельный образ быстро меняющейся Москвы рубежа XIX–XX веков. Характерно, что не сохранилось ни одного автопортрета самого фотографа: он слишком сильно любил московские улицы, чтобы оставить собственное изображение.

О значении «вылетающей птички» в журнале «Фотографические новости» писал И. И. Мечников: «Если систематически закреплять при помощи фотографического аппарата всю проходящую мимо нас жизнь, то получится в результате бесконечно длинная полоса изображений прошлого. А прошлое, чем дальше оно отходит, тем делается для нас дороже». Пухлые альбомы, хранящиеся в каждой московской семье как драгоценные реликвии, лишь подтверждают эту мысль.

МОСКОВСКИЕ ФОТОГРАФЫ, ОТКРЫВШИЕ СВОЕ ДЕЛО (по состоянию на 1903 г.)

Московское фотографическое сообщество давно покинуло пределы Бульварного кольца. Хотя большинство заведений и находилось на «деловых улицах», салоны встречаются и на Таганке, и в Сущевской части. Многие открывали фотографические курсы или дополнительно приторговывали «волшебными фонарями».

Аксаков – на Петровке;

Апельт – на Тургеневской площади;

Асикритов – на Тверской;

Афанасьев – на Третьей Мещанской;

Барбашов – у Арбатских ворот;

Бауэр – на Тверской;

Брудовский – на Кузнецком;

Бутаев – на Тверской;

Бычков и Жданов – на Арбате;

Волков – на Лубянке;

Грибов – на Волхонке;

Гусев – на Тверской;

Данилов – на Мясницкой;

Дьяговченко (Фишер) – на Кузнецком;

Калинин – в Рогожской части;

Красильников – в Сущевской части;

Курбатова – на Большой Бронной;

Курбатов – на Большой Пресненской;

Кулыгин – на Калужской площади;

Левицкий – на Моховой;

Логинов – в Сретенской части;

Львов – на Швивой горке;

Мебиус (Рихтер) – на Кузнецком;

Мейер – на Трубной площади;

Овчаренко – на Тверской;

Опитц – на Петровке;

Павлов – на Мясницкой;

Пирашков – в Камергерском и на Пятницкой;

Чеховская – на Петровке;

Шерер и Набгольц – на Дмитровке;

Шицман – на Кузнецком;

Шухмин – на Петровке.

XVII

Как защищали город

В юридический отдел поступил запрос из комиссии по благоустройству города, нельзя ли принудительным образом заставлять домовладельцев строить дома на центральных улицах с красивыми фасадами. Городской юрисконсульт затрудняется в разрешении этого вопроса, так как всякое понудительное требование может быть проведено путем издания обязательных постановлений, но как формулировать обязательные постановления в области эстетики, он решительно затрудняется.

«Раннее утро», 30 октября 1912 года