Мозг, исцеляющий себя. Реальные истории людей, которые победили болезни, преобразили свой мозг и обнаружили способности, о которых не подозревали

Скептицизм некоторых врачей, когда они слышат об устройстве PoNS, вызван кажущейся неуточненностью его действия, то есть его способностью влиять на многочисленные системы мозга и организма в целом. Еще не так давно западные врачи пытались понять организм человека, разделяя его на все меньшие составные элементы: органы, потом клетки, гены, молекулы и так далее. Они считали, что чем меньше эти элементы, тем более вероятно, что в них содержится объяснение природы болезней и способа их лечения. В неврологии такой подход привел к далеко не очевидной победе химиков и генетиков над электрофизиологами, которые обычно имеют дело с волнами активности, распространяющимися по всему мозгу. Это привело к убеждению, что каждая болезнь лучше всего поддается лечению с помощью уникальной химической «волшебной пули», находящей свою микроскопическую цель.

Может показаться, что устройство, стимулирующее огромную сеть саморегулируемой гомеостатической системы мозга, имеет слишком неопределенное действие для лечения болезней мозга. Мы хотим, чтобы наши болезни имели конкретный адрес. Поэтому идея универсального вмешательства, помогающего большим нейронным сетям восстанавливать утраченное равновесие, легко отметается как обычное шарлатанство или, в лучшем случае, как плацебо. В течение нескольких тысячелетий виталисты, которые рассматривали телесные функции как единое целое и выстраивали свои методы лечения на основе этого принципа, и материалисты-локализаторы, которые рассматривали болезнь как проблему одной из частей организма, воевали друг с другом. Сейчас материалисты находятся на подъеме, но, по правде говоря, у обеих школ есть важные идеи и открытия. Хотя действие устройства распространяется на значительную часть мозга, оно тем не менее является результатом очень точного и специализированного анализа и подбора частот, на которые реагируют конкретные образования, такие как рецепторы, нейроны и синапсы на поверхности языка.

В нем используются западные научные идеи и методы, помогающие телу исцелять себя холистическим образом, принятым в восточной медицине: включать процессы гомеостаза и способствовать саморегулировке в ходе лечения болезни. В данном отношении оно выглядит как органичный метод сочетания научных достижений с естественными способностями организма. Гомеостатическая саморегулировка – это не просто одна из вещей, которые делают организмы наряду с другими вещами. Саморегулировка, поддерживающая порядок посреди хаоса, – это сама сущность жизни. Это то, что отличает мельчайшее живое существо в его тонкой оболочке от беспощадного неодушевленного хаоса, который его окружает. И это то, что отделяет одушевленного человека от внутреннего хаоса, который его ожидает, если он утратит способность поддерживать порядок. Наши тела возвращаются в хаос и становятся неодушевленными. Таким образом, саморегуляция – исцеление через восстановление гомеостаза – кажется столь естественной и привлекательной потому, что это не упражнение, которое мы вынуждены выполнять время от времени, а то, чем мы занимаемся постоянно, пока мы живы и здоровы.

Глава 8. Звуковой мост

Особая связь между музыкой и мозгом.

«Так вот, Главкон, – сказал Сократ, – в этом главнейшее воспитательное значение музыкального искусства: оно всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает; ритм и гармония несут с собой благообразие, а оно делает благообразным и человека».

Платон. «Государство»

I. Мальчик с дислексией поймал свою удачу.

Однажды в 2008 году мне позвонила женщина, с которой я никогда не встречался, и рассказала мне о Поле Модале, человеке, который спас ее сына. В возрасте трех лет у ее сына, которого я буду называть Саймон, обнаружились тревожные симптомы. Он не реагировал на свое имя и не отвечал на вопросы; если к нему катили мячик, он не катил его обратно. Он поздно начал ползать и ходить, был неуклюжим и явно отставал в развитии. Его мать, которую я буду называть Натали, рассказала, что педиатр, к которому она отвела сына, высказал опасение, что ребенок страдает расстройством аутистического спектра. По словам другого врача, он проявлял «некоторые симптомы аутизма», хотя Натали сомневалась в этом диагнозе. Ее врач-трудотерапевт посоветовал ей отвести сына к Полю Модалю.

Модаль сказал, что у Саймона наблюдаются «периферийные» симптомы аутизма; он согласился с тем, что мальчик существенно отстает в развитии, но у Саймона не было того, что часто рассматривается как основной симптом аутизма: неспособности мысленно представлять, что происходит в разуме других людей.

По словам Натали, работа с Модалем совершенно изменила ее сына. Некогда замкнутый, теперь он мог общаться с другими детьми, его движения и речь стали плавными, и он «впервые смог завязать со мной настоящий разговор».