На Алтае. Записки городского головы

— Нет, барин, чего напрасно и врать, коли ничего не бывало. Да я и не боялся, потому что всегды с крестом да с молитвой. Раз как-то наткнулся на ведмедя в густом лесу, и только он зрюхал да на дыбы всплыл, как до разу набежали собаки, да как почали его шмунить за гачи, так и прогнали куда-то, да потом целу ночь с ним и пластались, едва отманил проклятых!.. А тут как-то попросился со мной попромышлять сосед, пристал, значит — возьми да возьми, — ну я и пошел вместе, да и закаялся… Он, значит, небывалый, ну и потрухивает (побаивается) ночью-то, а тут словно нарочно зверя найти не можем; вот и сели отдохнуть, а собаки, значит, бегают, нюхтят. Он и стал ругаться, что Бог фарту не дает, сыскать не можем. Ну, ругался да ругался и помянул черта, значит, нечистую силу… Вот, маленько погодя, слышим, быдто кто-то едет с колокольцами, да таково бойко наухивает да насвистывает, аж земля под нами трясется. Думаю, что за дичь? Кто же это по неочищенному лесу едет так хлестко, да и катит прямо на нас!.. Вот мы отскочили в сторону, к большой лесине, думаем, как бы не смял, да и начали молитву творить!.. Вот и слышим, быдто кто мимо нас катит в большом карантусе… Индо земля-то заходила под ногами и лесина заколебалась! Я то и дело молитву творю, да крещусь: «С нами крестная сила!» Вот слышим — проехал, а глазами не видим; вот и дале — а тут и затихло!.. Маленько погодя слышим — собаки барсука погнали, ну мы, значит, и бросились к ним, да палками и добили — такой матерящий!..

— Ты, дедушка, поди-ка уснул, как отдыхал, вот тебе и приснилось.

— Какой же, барин, сон, коли промышлять пошли?

— Ну так знаешь, что это было?

— Нет, барин, не знаю, а кумекаю, что это ен, сам нечистый пужал нас.

— Нет, дедушка! Никакого нечистого нет, а это наверное было землетрясение. Ведь поди-ко слыхал, что земля иногда трясется?

— Слышал, как не слыхать? Ну, пожалуй, что это схоже. У нас той ночи, сказывали бабы, посуда тряслась на полках, окна потенькивали; дак мы не поверили, думали, врут, алибо заспали, во сне вот, мол, и причудилось.

— Нет, Субботин! Бабы ваши не заспали, а ты, значит, и слышал в лесу землетрясение.

— Может, и так, барин. На все воля Божья!.. Вон и в церквах молятся об избавлении от огня и меча, потопа и труса! Только тогды товарищ-то мой сильно перепужался, в госпитале лежал сколько-то ден…

И действительно, если мы обратим внимание на имеющиеся сведения о землетрясениях на Алтае, то увидим, что они повторялись за недавнее относительно время довольно часто. Например, 25 ноября 1846 года было легкое землетрясение в Барнауле, 12 декабря 1857 года — в Семипалатинске, 2 января 1887 года — в Бийске, а 4 марта 1882 года было при мне в Сузуне; оно ощущалось в то же время в Томске и Барнауле.

Однажды в осеннюю непогодь я перед вечером возвращался с охоты и встретил уже на улице Сузуна высокую старуху, которая в одном платьишке и босая шла по снежным лужам. Она была до того стара и безобразна, что я невольно обратил на нее внимание и потому спросил Архипыча, чья это старуха. Он назвал мне фамилию, но я теперь ее не вспомню.

— Ну, брат Архипыч, этакая во сне приснится — заревешь лихоматом! — сказал я шутя.

— Беда, барин, чистая! У ней словно все 77 жил стянуло в одно место, да так и закоковело до смерти. Вот она и ходит, как астралябия, пока не сунется в каку-нибудь канаву… А у ней, барин, и гроб приготовлен, под кроватью стоит. Такая набожная и древняя старушка!..

Что многие делают себе гробы еще при жизни — это факт общеизвестный в России. Так, однажды в Сузуне пришел ко мне старичок и попросил дать ему из казны три тесницы. Я спросил, на что они ему.

— Да вишь, барин, домовище хочу себе изладить, пока жив. Оно лучше будет, как сам-то сроблю, надежней, да и спокойней будет.

Я, конечно, не отказал, и старичок, крайне довольный мной, причитая разные доброжелательства, крестясь, ушел получать тесницы.

Надо заметить, что в Сузунском заводе много десятков тысяч пудов сернистых руд обрабатывают в «пожогах»; в это время отделяется большое количество сернистой кислоты и нередко по всему селению пахнет тухлыми яйцами, а возгонная сера тонким желтоватым налетом садится поблизости пожогов, что в особенности заметно на дождевых лужах. От таких сернистых отделений поблизости завода не живут куры и пропадают вместе с некоторыми злаками, растущими в огородах. Вся медная посуда и серебряные вещи чернеют до того, что их трудно отчистить. По этому случаю пожоги по возможности делаются осенью и зимою. Вследствие этого всегда говорили и думали, что жители Сузунского завода застрахованы от разных эпидемий, но это неверно по многим наблюдениям, а ныне давно не бывавшая гостья в Сибири — холера унесла много жертв из населения, не побоявшись и сернистых ядовитых газов.