На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Иосиф написал предисловие к сборнику стихов Кублановского. Вообще-то стихи Кублановского, когда они попали в «Ардис» в 77-м году, ему понравились, а мне и еще больше. Но предисловие, как мне показалось, он вымучил, не знал, чего бы еще написать, и придумал вот такой выверт: «…судьба не без умысла поместила этого поэта между Клюевым и Кюхельбекером. Стихотворениям, собранным в эту книгу, суждена жизнь не менее долгая, чем соседям их автора по алфавиту». Кюхельбекера? Я отправил ему стишок:

Я прочитал твои наброскии думаю, что ты неправ.

Ведь был еще граф Комаровский,Кузьминский (тоже явный граф)…

[Лосев 2010: 38]

Так Лосев вписал Кузьминского в ряд русских поэтов на «К», следующих друг за другом в алфавитном порядке «между Клюевым и Кюхельбекером». При этом в эпитете «явный граф» можно прочитать не только привычку Кузьминского эпатировать любую аристократию и истеблишмент, но и намек на его «графоманию». Приведя список других «соседей» Клюева и Кюхельбекера по алфавиту (Н. М. Коржавин, Б. П. Корнилов, А. С. Кушнер,

С. Л. Кулле, Е. И. Костров, Я. Б. Княжнин, А. Е. Крученых, «слепой Козлов», «простой Кольцов» и М. А. Кузмин), Лосев заканчивает свое стихотворение Бродскому вопросом:

Ужель от Клюева до Кюхливсе прочие как бы протухли

и ты от них воротишь нос?Ответь, Иосиф, на вопрос?

[Там же: 38–39]

Бродский «ответил открыткой – несправедливо, но кратко: “Из названных тобой на К ⁄ все, кроме Кузмина, кака”» [Лосев 2010: 39], предположительно зашифровав в своем ответе Лосеву инициалы Константина Константиновича Кузьминского, подписывавшегося, в т. ч. в письмах к Лосеву, ККК («Три КаКа». – Письмо № 15)[353].

Кузьминский не без некоторых оснований считал себя «первым издателем» Бродского, так как именно он собрал еще в 1962 году в Ленинграде совместно с Г. Л. Ковалевым «всего Бродского, которым тогда оба бредили» [АГЛ 1: 19]. Эти ранние стихи Бродского отпечатал на собственной машинке Б. И. Тайгин, после чего подборка была переплетена и отправлена в Москву А. И. Гинзбургу, который незадолго до этого вернулся из заключения (см. [Орлов 2017: 150–154]). «С 62-го рукопись пролежала благополучно до февраля 64-го. Начался процесс Бродского. И Гинзбург переправил книгу за кордон, где она и вышла в 65-м году… со ссылкой на анонимное ленинградское издательство» [Рыскин 1998: 63][354]. На ленинградскую машинопись, положенную в основу первой книги Бродского, указывает и предисловие ее составителя, профессора русской литературы в Беркли Г. П. Струве: «Эти стихи заимствованы нами из машинописи в 80 страниц большого формата, с пометой на заглавной странице “Ленинград. 1962”. Возможно, что это был приготовленный к печати сборник. Из этого сборника нами отобраны не все стихотворения, но подавляющее большинство их» [Бродский 1965: 12][355]. Заявляя на сборник Бродского «право первой ночи», в декабре 1980 года Кузьминский просит Лосева взять у Бродского автограф на экземпляре, купленном специально для сверки текстов, которые он по-прежнему планировал включить в антологию (письмо № 17). Но от участия в проекте Кузьминского Бродский вскоре отказался[356]. Что касается своей первой книги, вышедшей в тамиздате без его ведома и согласия в 1965 году, то, согласно Лосеву, Бродский не признавал легитимность сборника и «не раз дезавуировал “Стихотворения и поэмы” как “сборник Кузьминского”» [Бродский 2011,1: 439][357]. Показательно, что если Кузьминский считал себя первым, пусть и не признанным «издателем» Бродского в его ранний, ленинградский период, то уже в Америке общепризнанным биографом и исследователем, а также составителем некоторых сборников Бродского, выходивших в издательстве «Ардис», стал Лосев. И хотя цитируемое далее письмо Кузьминского Бродскому от 20 января 1994 года хронологически выходит за пределы его переписки с Лосевым, оно ярко свидетельствует о том, какую роль отводил себе Кузьминский в истории публикации «Стихотворений и поэм» Бродского тридцатилетней давности: