На языке врага: стихи о войне и мире

Есть в слове «ресторан» болезненное что-то:«ре» – предположим режущая нота,«сторан» – понятно – сто душевных ран.Но, почему-то заглянуть охотав ближайший ресторан.Порой мы сами на слова клевещем,но, Господи, как хочется словам —обозначать совсем иные вещи,испытывать иные чувства к нам,и новое сказать о человеке,не выпустить его из хищных лап,

пусть цирковые тигры спят в аптеке,в аптеке, потому что: «Ап!»У темноты – черничный привкус мела,у пустоты – двуспальная кровать,«любовь» – мне это слово надоело,но, сам процесс, прошу не прерывать.

«Над Марсовым полем – звезды керосиновый свет…»

Бахыту Кенжееву

Над Марсовым полем – звезды керосиновый свет,защитная охра, потертый вишневый вельвет,идешь и не плачешь, не плачешь, не плачешь, не пла……из холода, солода и привозного тепла.

Еще Инженерного – дынный не виден фасад,и жизнь одинока, и это она – наугадменя выбирала, копаясь в кошачьем мешке,без всяческих выгод, не зная об этом стишке.Когтистая музыка, книжное перевранье,попробуйте, твари, отклеить меня от нее,попробуйте звукопись, летопись, львиные рвы,салат Эрмитажа, селедочный отблеск Невы.Нас может быть трое на Марсовом поле: пастух,и мячик футбольный, в кустах испускающий дух —забытый, забитый – в чужие ворота, и тот,

который звезду над воинственным полем пасет —Петром привезенный, с Кенжеевым накоротке,пастух-африканец, сжимающий пряник в руке.На Марсовом поле – трофейный горчит шоколад,и смерть – одинока, и это она – наугад,ко мне прикоснулась, и больше не тронула, нет,а лишь погасила звезды керосиновый свет.

Достоевский

Сквозь горящую рощу дождя, весь в березовых щепках воды —я свернул на Сенную и спрятал топор под ветровкой,память-память моя, заплетенная в две бороды,легкомысленной пахла зубровкой.

И когда в сорок пять еще можно принять пятьдесят,созерцая патруль, обходящий торговые точки —где колбасные звери, как будто гирлянды висятв натуральной своей оболочке.А проклюнется снег, что он скажет об этой земле —по размеру следов, по окуркам в вишневой помаде,эй, Раскольников-джан, поскорей запрягай шевроле,видишь родину сзади?Чей спасительный свет, не желая ни боли, ни зла,хирургической нитью торчит из вселенского мрака,и старуха-процентщица тоже когда-то былааспиранткой филфака.

Под наволочкой