«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие

Позволю вам напомнить слова «отщепенца» Чаадаева. «Любовь к Родине – вещь прекрасная, но есть еще кое-что и повыше – любовь к истине».

Рекомендую запомнить. Сказано не в бровь, а в глаз.

И еще: всякий «истовый христианин», конечно, обязан иметь антиеврейские чувства, однако полезно не забывать, а вам в особенности, что в этом он и представляет собой последний иудейский вывод.

Впрочем, мне, пожалуй, пора. Портвейн я отспорил, а о чем-либо еще говорить с вами в таком гнусном тоне не хочу, мне это не по зубам, в буквальном смысле. Так что благодарю за компанию и до новых встреч в эфире. Кстати, Гуков, загляните в свой Брокгауз, вам полезно узнать, что сей «эфир» означает.

Уход Кара-Мурзы совпал с моментом полного опорожнения графинов, отчего Гуков переключился на изучение видовых особенностей сидящей вокруг публики. Одновременно он продолжал, адресуясь уже непосредственно ко мне, сердито зудеть, как потревоженный шмель:

– И с чего это люди глупеют так, а? Негибкость какая ума, даже трусость! «Полезен русский холод, брат Пушкин, но вреден Север». Понятное дело – пострадал, так от своих же, от товарищей по классовой борьбе, устроителей светлого будущего. Ну, верно, дали раз прикладом по роже – хохол-конвойный психанул – оттого, что он из строя выпал, чинарик подобрать. Как говорится: за что боролись, тому и спасибочки скажем.

Спрашивается: почему сейчас он протезы-то не носит? Всё уже позади. «Товарищи по борьбе» простили, обласкали, прикормили. Вполне можно новыми зубами сверкать. Так нет же, тычет всем в глаза свое гнилье выстраданное: «Смотрите, завидуйте, я гражданин Советского Союза».

Глумится, но хитро так, сразу и не поймешь. И за всеми его ужимками обезьяньими одно и есть – перебитый хребет. Он же просто правды

боится, как многие из ему подобных. Это состояние типичное и распространено оно в особенности среди этих самых «либералов», «демократов» и им подобных – тех, что не краснеют обособлять себя в привилегированную аристократию мысли, в «интеллигенцию», противопоставляемую своему же будто бы косному народу, всем этим «совкам». Потому-то этот liberalismus vulgaris academicus для меня так тошнотворен, чистая блевотина.

Ты посмотри, ведь и любовь к Отечеству у них особого рода. Любят они свою страну и свой народ лишь в так называемом «общечеловеческом» смысле, отвлеченном и неопределенном – как людей и только и лишь как место их общежития, а не как русских и Россию в их самобытном племенном и историческом смысле!

Вот и Кара-Мурза так любит, по-своему, разрозненным и потому бессильным индивидуальным чувством, либо еще чаще по готовому, иноземному, цензурою «высшей культуры» одобренному шаблону. Словно с рождения не имел он никакого касательства к совокупному, веками, самою жизнью созданному и все еще не совсем убитому народному, родному воистину отечественному складу мыслей, чувств, желаний и упований.

Это и есть «еврейский» тип сознания, промежуточный, расплывчатый. Иной раз кажется, что в нем «всечеловечность» слышится, отголоски мировых бед. Но стоит только глубже копнуть, и сразу ясно, что нет в нем ничего существенного, т. е. цельного, органичного, одни соблазны да обольщения. Оттого так быстро они прилепляются ко всему новому, залетному, так легко жертвуют своим «кровным» во имя чужеродной утопии.

Скажи, кому из наших, обезличившихся космополитов-гуманистов есть дело до собственно русского? Товарищ Сталин, хоть и был он, не спорю, и тиран и кровопийца, однако большой мудростью обладал и суть болезни этой понимал правильно. И русский народ он любил, это факт. Мне сам Молотов об этом говорил: «Немцы Россией управляли, но народ русский не любили, а Сталин – любил!». Потому, когда уже совсем за горло взяли и терпежу никакого не было, подтянул таки вожжи, да вот беда, не успел дело до конца справить, не дали – перепугались соратнички, большевистское сучье продажное, и Вячеслав Михайлович Молотов в их числе.