Ведь для них, как ни крути, патриотизм был да и есть
Вот от этих-то противоречий дьявольских и проистекает неопределенность характера, бабий норов товарища Кара-Мурза. Он, словом, сам себя высек, а посему и является потерянным междометием в квадрате. С такой хилой конституцией за державу не постоишь, ибо здесь непременно должны быть бульдожья хватка, стальная убежденность да
– Хватало да не всегда. Было да сплыло. Потому что прицел оказался кривой, а спохватились поздно. Сам посмотри, что вокруг творится. Большевики деградировали и, можно сказать: «Слава Богу», но вот вожжи-то они отпустили, а подхватить их некому. А если и есть здоровые силы, которые могли бы подхватить и выправить все, да им не дают. Держат, суки, за горло и не пущают. И несется держава наша в бездну, сердцем чую, не устоит.
– И кто кого за горло держит, не пойму что-то. Ты, Гуков, как ветхозаветный пророк стал, все загадочками говоришь. Так и в блаженного превратиться недолго или в попугайщика. Я на юге такого дядю видел: сидит у него на плече попугай и билетики из шапки вытаскивает. А в билетиках написано что-нибудь эдакое туманно-мистическое: «Жди, родная, дело будет». Дамочкам очень нравилось, платили охотно.
– Ты зря зубоскалишь. Понимаешь и даже очень хорошо понимаешь, о чем я толкую. У тебя ведь чутье есть, я вижу. Только лень тебе подолгу задумываться, молод еще, юношеская гиперсексуальность всё забивает. Во всем так. Но ничего, это пройдет, ты меня еще добрым словом вспомнишь. Кстати, ты мне как-то свои рисунки показывал и все жался, будто тебе стыдно, что ты такими глупостями занимаешься. Зря ты себя боишься, рисунки у тебя приличные. Ты ко мне прислушайся, я много чего видел, у тебя талант есть, вот и развивай его.
«Пиши скромные русские старинные монастыри. Но точности документальной не блюди. Она безнадобна. Эскизов никогда не делай, ошибок не бойся – их все равно не предусмотришь. Изготовляется эта картина обычно веником или половой щеткой из корыта с водою и пары тазов с синевато-черной и белой темперой при максимальной распущенности краски. Можно взять дополнительно третий таз с умброй натуральной, рядом приготовить набор гуашевых плакатных красок. Сперва холст надо как попало сделать сизо-серым. Начинай нагло, безответственно и по-хамски и быстро войдешь во вкус».
(Из письма В.Я. Ситникова)
– Спасибо, старик, на добром слове. Ты не обижайся, я вовсе не зубоскалю и весьма прилежно тебя слушаю. Но и ты сам себя послушай.
По всему выходит, что мы, русские, стадо безвольных и безмозглых баранов. За нас кто-то посторонний все решает – куда хочет, туда и гонит. Согласись, что это оскорбительно. Кстати, тут на днях Делоне заходил: сидели, как водится, беседовали. По ходу дела он насчет твоих рассуждений высказался. Причем весьма остроумно.
У Гукова, говорит, всегда получается, что живет в России только один и довольно-таки малозольный народ – русскими называется. И его, несчастный народ этот, пасут какие-то хитрожопые дяди, по натуре своей – подпольные евреи, да так неумело, что порой того и гляди, напрочь удушат, а в другой раз наоборот – так распустят, что сам державный поезд вот-вот под откос пойдет.