На острие ножа

Справа от одной из сестер сидели три женщины примерно одного возраста – он предположил, что лет пятидесяти. Две из них вели оживленную беседу, а третья сидела тихо, уткнувшись в тарелку, – его мать.

В дальнем углу сидели мужчины, передававшие почти пустую бутылку виски. Судя по их возгласам и ругательствам, выпили они уже немало. Один из них размахивал книгой под названием «Неправильные небеса». Дяди? Братья? Соседи? Он не узнал ни одного из них. Но все они ему не нравились.

Затем две женщины из «АйПиСи» – мертвая и новая. Они увлеченно беседовали друг с другом, не обращая внимания на пьяниц слева от них.

В дальнем углу, под черно-белой фотографией старика в рубашке и традиционном белом дхоти, сидел мужчина, который, как он догадался, был его дедом, умершим еще до его рождения. Он был одет так же, как мужчина на фотографии. Может, это он и был.

Студент понимал, что все это странно, даже неправильно, но чувствовал, что должен оставаться с этими людьми как можно дольше. Он был уверен, что скоро ему придется уйти. Обед был закончен – на тарелках только остатки еды: рис, чапатти, немного рыбного карри. На большом блюде в центре стола оставалось всего несколько ложек желтой чечевицы, а на металлическом подносе лежали остатки риса.

Казалось, места для студента не нашлось.

Его семья, но без него.

Женщина, которую он принял за бабушку, поднялась на ноги, что-то сказала, и внезапно в комнате стало тихо. Все взгляды были прикованы к старухе, которая держала обе руки в воздухе. Рукава ее сари сползли, обнажив руки, унизанные множеством золотых браслетов. Ее предплечья были в глубоких шрамах; длинные, бледные, неровные линии розовой кожи тянулись лабиринтом от ее запястья. Когда она говорила, слушали все, и он тоже. И эти слова он отлично слышал.

– Вы знаете, что нас посадят в тюрьму. Всех нас, – ее голос слегка дрожал. – Мы – КПИ-М. – Она акцентировала каждую букву, причем буква «М» получилась самой четкой. – И они нас ненавидят. Они ревизионисты и классовые предатели. Убивайте нас, судите нас, но мы все равно останемся. Вонючая индийская буржуазия в союзе с империалистами.

И это как будто разрушило чары, все в комнате отвернулись от старухи и возобновили разговоры. Какофония вернулась: сестры говорили друг с другом, игнорируя его, отец читал книгу, любители виски допилили бутылку. Бабушка тяжело опустилась на свое место.

Становилось темнее.

Мертвая женщина из «АйПиСи» указала на него пальцем.

А затем все снова кануло во тьму.

Он вновь оказался на станции. Прибыл поезд, из которого вышла мертвая женщина из «АйПиСи» в красном шарфе. Она сказала, что времени у нее нет, но его письмо она сохранила. Оно ее впечатлило – не так уж много бумажных писем приходит в наши дни. Он объяснил, что это был порыв в пьяных амбициях – он хотел стать журналистом и думал, что она ему поможет. Она обещала помочь.

Он нервничал и хотел ей угодить, а она была вспыльчивой, обаятельной и хотела кофе с пирожным. Она предложила пойти в какое-нибудь место поприятнее, чтобы поговорить, но он сказал, что такого места нет, и они сели друг напротив друга в ярко освещенном кафе на станции. Мимо проходили бесформенные, безликие люди – он не тратил на них свое время. Главными были он и женщина из «АйПиСи».

Она рассказала, что недавно занималась одной историей, с которой ей нужна была помощь. Вспомнив его аккуратное, хорошо написанное и немного отчаянное письмо, она решила ему позвонить. У нее было потрясающее предложение. Она объяснила, как он мог бы ей помочь. В награду она предложила ему тысячу фунтов – на оплату обучения в университете – и стажировку в «АйПиСи». Он согласился сразу, они даже не успели доесть пирожные.

А потом все вокруг погрузилось в темноту.

34

15:40

Милли и Амара. Его сестер звали Милли и Амара. Теперь он это знал. Стыдно, что забыл. Теперь он без усилий вспомнил их задорные яркие глаза, непрекращающееся пение и их вес на плечах, когда он катал их по саду. Его мать звали Миша, отца – Сэм, бабушку – Нита, а сестер – Милли и Амара. Он должен был обеспечить их безопасность. Он должен был обеспечить безопасность всей семьи.

Очень медленно он осознал, что к нему пришел посетитель. Сперва услышал звуки: шарканье, шелест ткани, звук переставляемого стула. Затем вернулся свет – это было похоже на перезагрузку системы. Где бы он ни был, он вернулся и теперь находился в больнице. С посетителем. Он мог слышать электрическое жужжание ламп, а также гудки и щелчки аппаратов, к которым его подключили. Он чувствовал иглу в левой руке – по-видимому, капельница. Лихорадка прошла, тошнота тоже. Остались только болезненные ощущения в горле и в мышцах живота. Он вспомнил про яд, вспомнил, почему принял его. Он надеялся, что находится в изоляторе. Вот только к нему пришел посетитель.

Студент решил не открывать глаза. Последним исчезло изображение двух женщин из «АйПиСи». Стоя рядом, они увлеченно беседовали. Интересно, они дружили? Его спасительница из прошлого и из настоящего.