На суше и на море - 1976

А тогда, уходя от мергелевого дома, я спускался по голубоватой пыльной дороге к морю и с того самого мгновения, как простился с его хозяевами, больше не жалел о том, что не увидел бору. Не жалею и сейчас.

Об авторе

Лексин Юрии Степанович. Родился в 1937 году в Подмосковье. Окончил филологический факультет МГУ. Член Союза журналистов СССР. Работает литературным сотрудником в журнале «Ровесник». В качестве корреспондента журнала «Вокруг света» много ездил по стране, там же опубликованы многие его очерки. В нашем ежегоднике выступает впервые.

Уильям Грейвз

ЖИЗНЬ ЯПОНСКОЙ ДЕРЕВНИ

Перевод с английского Елены Кривицкой

Заставка А. Скородумова

Фото из журнала «Нейшнл джеогрэфик», 1972 г.

Главным событием дня для тетушки Фусайо была моя ванна. За полчаса до обеда она кричала из кухни:

— Грейвз-сан, офуро дозо! (Мистер Грейвз, пожалуйста, ванна готова!)

Я накидывал легкое хлопчатобумажное кимоно и брел по коридору навстречу тяжкому испытанию. Сначала я лелеял тайную надежду, что однажды тетушке Фусайо не хватит дров. Но этого так и не произошло. Владельцы постоялых дворов в Японии не могут допустить такой оплошности. Еда холодной бывает, но ванна — никогда.

Большинству японцев ванна тетушки Фусайо показалась бы примитивной: простой чугунный котел, установленный на старинной дровяной печи.

Жителям глухого острова Футагами-Джима, где живет тетушка Фусайо, эта конструкция известна под названием «Гоэмонбуро», то есть «ванна Гоэмона», — по имени легендарного разбойника, которого местные власти изловили как раз в тот момент, когда он парился в ванне, и сварили живьем. Частенько мне приходило в голову, что среди них были и предки тетушки Фусайо.

Позже, за обедом, она спрашивала лукаво:

— Сколько минут на этот раз?

Какую бы цифру я ни назвал, ей все казалось мало. Она покачивала печально головой и добавляла:

— Воронье купание.

Остальным моим промахам тетушка Фусайо не придавала значения, может быть, потому, что я был первым американцем, с которым она встретилась. Невероятно, но до того как мы с фотографом журнала «Нэйшнл джеогрэфик» Джимом Стэнфилдом высадились на Футагами-Джима, жители этого острова видели всего лишь одного-единственного иностранца. Нашим предшественником был какой-то англичанин, который провел на постоялом дворе тетушки Фусайо день или два и исчез, видимо преследуемый призраком «ванны Гоэмона».

Весь остров Футагами-Джима кажется каким-то нереальным видением — древней японской гравюрой на дереве, ожившей в наши дни. Многие повседневные события и сцены, происходящие в единственной деревне острова, давным-давно исчезли из жизни современной Японии. Вот в надежде застать старый быт, прежде чем он канет в Лету, мы и приехали на Футагами-Джима.

Во время наших поисков японской деревни, не затронутой переменами последних лет, мы посетили с дюжину островков Внутреннего моря и объездили почти весь Сикоку — один из четырех главных островов Японии. Всюду, куда мы ни приезжали, сталкивались со свидетельством необычайного индустриального и технического прогресса. На этом фоне живописная сельская жизнь страны стремительно исчезает.

С капитаном Уздой, владельцем небольшого сдающегося внаем судна, мы договорились посетить Куцуна — группу островов Внутреннего моря, протянувшуюся к северо-западу от Сикоку.

Весна в этом районе представляет собой картину редкой красоты, возрождения жизни как на воде, так и под водой. Держа курс между островами на северо-запад от Мацуямы, небольшого порта на западном берегу Сикоку, мы проплывали мимо бесчисленных маленьких лодок, собиравших первый улов макрели, акул, морских лещей, осьминогов и раковин «морского уха». Подобно армаде громадных судов, вздымаются из воды темные острова, на которых, как флаги расцвечивания, виднеются эмблемы весны — бело-розовое цветение вишневых садов.

К концу дня мы оказались среди островов Куцуна, подобных кораблям, беспорядочно разметавшимся на рейде между Сикоку и Хонсю. Обсуждая, где нам провести ночь, мы обнаружили островок длиной всего в две-три мили, на котором возвышались две почти одинаковые вершины. У подножия одной из гор мы заметили черепичные крыши — они тянулись к берегу с полей, террасами взбегавших но склонам.

Я спросил капитана Уэду, что это за остров. Он расстелил на столе потертую карту. Определив наше местонахождение, указал пальцем на серебристую полоску суши и ответил:

— Футагами-Джима.

Остров Божественных Близнецов. Это и было то самое место, тот уголок земли, который нам с Джимом предстояло так хорошо изучить в последующие недели.