Наблюдатель

– Это определенно исторический момент, – согласилась Дженни. – Не могли бы вы оба сжалиться над нами и рассказать, как вам это вообще удалось?

Лия присела рядом с ней, и я не мог отвести от нее глаз. Волосы у нее были собраны на макушке, шея открыта – и я немедленно вспомнил, как целовал эту самую шею, прижимая к стене ванной на Шарлотт-стрит; как ускорялось ее дыхание, как она запрокидывала голову, раскрываясь мне навстречу. Я заметил, что и Джулиан на нее смотрит, – и сжал под столом кулаки, заставив себя перевести взгляд на Анну. Женился он на Дэвиде – ага, конечно!

– У нас с Джулианом есть общий друг, – промурлыкала моя жена. – Художник, зовут Осеи.

Джулиан ухмыльнулся.

– Когда я сложил два и два, то решил, что просто обязан с ней связаться. Этим летом мы с Дэвидом как раз собирались в Европу – такой случай упускать было нельзя.

– Он хотел сделать тебе сюрприз – ну разве не душка?

Анна была в лучшем случае плохо осведомлена и даже не поняла, что на самом деле была для Джулиана всего лишь пешкой в достижении поставленной цели.

Кулаки мои сами собой сжались еще крепче.

– Поначалу я была настроена несколько скептически, – призналась она.

– Ты ведь даже не ответила на мое первое письмо. Оставила в подвешенном состоянии!

– Да я вообще не собиралась отвечать. Но потом ты отправил мне очень… – она замялась, глянув на меня, – познавательные снимки.

Джулиан разрядил напряжение прежде, чем кто-либо успел его уловить.

– Анна еще слишком молода и не помнит тех преступлений против моды, что ты совершал в юности.

Моя жена позволила нашему зрительному контакту установиться – всего на секунду.

– Самым тяжким из них были бакенбарды, – проговорила Анна, сжав губы. Впрочем, врать она никогда не умела.

– Так значит, вы с Майклом не общались… сорок пять лет или около того? – спросила Лия. Неясно было, пытается ли она поддерживать беседу из вежливости или – что несколько пугало – всерьез решила докопаться до истины. – С ума сойти!

– О, как наивна молодежь! – усмехнулся Джулиан. – До пришествия соцсетей контакты обрывались легче, а Америка и вправду была далекой страной.

Она лишь едва заметно пожала плечами – но явно не приняла его слова всерьез. Зато моя семья на протяжении нескольких мучительных, тягучих часов восторженно смотрела ему в рот, с охотой внимая его россказням. Постепенно к нам присоединились и остальные: сначала Брайан, за ним Кларисса и Том, наконец мой сын – когда завтрак уже медленно перетек в обед (бесполезно пытаться загнать этот первый день в какие-то жесткие временные рамки – он просто медленно сочился, как смола по шершавой коре дерева, душный и знойный, под неумолчный треск сверчков). Ни Кларисса, ни Том не скрывали вуайеристского удовольствия от перспективы хоть одним глазком заглянуть в наше прошлое. Когда Джулиана представили, Кларисса умудрилась вслух выделить его имя курсивом, а Том даже присовокупил к нему возмутительное «тот самый». Оба тут же принялись с восторгом вспоминать свою последнюю встречу, когда Тому было двенадцать.

– Как приятно знать, что легенда обо мне – живее всех живых, – проговорил, растягивая слова, Джулиан – и снова ввернул насчет доинтернетной эпохи и «далекой страны Америки».

Смотреть этот спектакль без слез было невозможно. С годами он явно не утратил юношеского обаяния, даже напротив: перебрав по ниточке, он перекроил его, и этот новый костюм как нельзя лучше подходил к его нынешнему темпераменту. Прежде всего он обратился к присутствующим с завуалированной мольбой о сочувствии:

– Я так долго не приезжал еще и из-за проблем в семье. Мать почти что лишила меня наследства, когда узнала о Дэвиде…

Вот уж никогда не поверю. Его мать – завзятая любительница драмы с вечной сигаретой в зубах; да она бы только обрадовалась такому повороту.

Затем – пара как бы случайно оброненных фраз о его шикарном образе жизни в Лос-Анджелесе – специально, чтобы произвести впечатление на моих детей. И наконец – чтобы закрепить, как цементом, их всепоглощающее восхищение, на вопрос, чего бы он желал на обед, с самоуничижительным видом ответил, что исповедует вегетарианство. Когда все наперебой бросились осуждать чрезмерное употребление мяса – я решил, что это уж совсем перебор. Он умудрился расположить к себе даже Брайана; более того, рассмешил Монаха! Когда же наконец все единодушно проголосовали за пикник на пляже, я хотел было под благовидным предлогом сбежать к себе в сарай. Мне нужно было побыть одному – собраться с мыслями и придумать, как быть дальше.

– Возьми с собой Джулиана! – проворковала Анна. – Он же такой страстный поклонник твоих рассказов.

– Тоже мне комплимент, – вяло отреагировал я.

Джулиан глянул на меня поверх солнцезащитных очков, явно забавляясь создавшейся ситуацией.

– Почту за честь.

Тут меня осенило, что будет гораздо надежнее не выпускать его из поле зрения.

– Ну пойдем, приятель, – буркнул я, поворачиваясь спиной к столу.