Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Владимир Британишский:

«Первые три класса я учился в сибирском селе Емуртла, это в 45 километрах от железной дороги. Директором школы у нас был высланный немец. Поскольку он был членом партии, его выслали, но поставили на должность директора школы в самой глуши. У него была русская жена. Она была моей первой поэтической наставницей. Она преподавала литературу в старших классах, а ее муж, наш директор, преподавал историю. Я начал писать стихи уже в третьем классе. В нашем селе жили высланные немцы. В классе со мной сидела девочка-немка.

В 56-м году я начинал работать, и как раз в это время немцам Поволжья разрешили возвращаться по домам. Им не давали никаких подъемных. У них ничего не было. В их деревне стояло 120 дворов. Но к моменту их возвращения домов осталось только 12. Хотя всего два месяца назад им было дано разрешение на возвращение.

Гораздо проще и, я бы сказал, гуманнее поступили с калмыками. Их высылали в Казахстан, в Сибирь. За ними приезжал человек, который создавал их республику заново. Этот человек помогал людям выезжать с чужих земель. Им давали какие-то подъемные деньги. Я работал в самой Калмыкии. Хуже всего, когда люди, выросшие в Сибири, возвращались в Калмыкию и заболевали. Особенно часто это происходило с детьми. Очень разными были климатические условия. Конечно, было трудно. Люди привыкали к той жизни, но при первой же возможности возвращались домой. О многих нам было просто неизвестно. Некоторые биологи, геофизики открывали целые деревни, о которых никто не знал, но которые существовали. Я разговаривал с одним финном из Ленинградской области. Ему можно было уже возвращаться домой. У него были деньги, на родине у него был деревянный дом. Но он очень хотел посмотреть сначала на то, как живут в Ленинграде. Никак он не мог добраться до места. В Свердловске он пропивал все деньги, оттуда возвращался обратно в Томскую область. Так продолжалось очень долго. Вот такая оборотная сторона трагедии.

Люди не знали, как реагировать на происходящие события. Чаще всего все относились к ним философски. В больших городах люди практически все так мыслят. Один из высланных как-то раз произнес такой тост после освобождения: „Я поднимаю этот бокал за дружбу народов. Советская власть нас всех сюда сослала, сослала людей самых разных национальностей“».