Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Те, кто хочет жить по-старому, ради собственной корысти, должны быть уничтожены. Согласно новому Уголовному кодексу, принятому годом ранее, наказания за экономические преступления ужесточаются, вплоть до смертной казни.

Советский человек должен работать только для своего социалистического государства. Все прочие доходы — нетрудовые. Закрываются существовавшие со времен войны барахолки (вещевые рынки), уменьшаются приусадебные участки, исчезают получастные ремесленные артели.

Под пристальным вниманием милиции — антикварные и букинистические магазины. Здесь крутятся большие наличные деньги и нет твердых цен. «Книги было очень легко продать — и немедленно получить деньги, тут же, как говорится, не отходя от кассы», — вспоминал поэт Евгений Рейн.

По свидетельству одного из самых авторитетных библиофилов Ленинграда/Петербурга Вилли Петрицкого, «цены устанавливались специальными органами, они должны были быть примерно равными во всех букинистических магазинах. Но не сделаешь равной цену на старую книгу, потому что важно состояние книги, наличие автографа, маргиналий, интересных вклеек, иллюстративного материала».

Первый от Невского квартал Литейного проспекта по нечетной стороне еще с дореволюционных времен — центр букинистической торговли. Самый известный у горожан магазин в доме № 59, «магазин Клочкова», названный по имени дореволюционного владельца Василия Ивановича Клочкова (1861–1915), который одним из первых открыл букинистическую лавку в Санкт-Петербурге. К началу XX века его магазин стал крупнейшим центром букинистической торговли и книжным салоном, где бывали Н. С. Лесков, Д. Н. Мамин-Сибиряк, А. А. Блок, А. И. Куприн, антиквары Д. А. Ровинский, П. А. Ефремов, Н. В. Соловьев.

На Литейном, 59, в начале 1960-х приключилась такая история: встретились два приятеля-адмирала. У одного увлечение — собирает журнал «Огонек». Но никак не может найти подписку за 1956 год. Друг ему говорит: «Да тебе повезло! Я вчера сдал в этот магазин подписку „Огонька“ за этот самый год по 2 копейки за номер. Иди да купи».

Покупатель ринулся в магазин и обнаружил: цена на журнал уже 10 копеек. (По закону магазин старой книги имел право делать наценку не выше чем 20 %). Возмущенный очевидным непорядком, военный мореплаватель пишет заявление в «Ленкнигу», потом в милицию. Заявление попадает в ОБХСС к оперативнику Даниле Никитову.

Данила Никитов, оперативник ОБХСС

Никитов закончил Ленинградский политехнический институт, работал инженером. В милицию попал по партийному набору. В отличие от подавляющего большинства других принятых в милицию выпускников гражданских вузов Ленинграда, задержался там надолго. Убежденный коммунист, интеллектуал, спортсмен (уже работая в милиции, получил второе высшее, окончив институт имени Лесгафта). В милиции всего четыре года, но уже — звезда службы, ас в расследовании хозяйственных преступлений. Из простых оперов произведен в старшие оперативники спустя месяц (!) после начала службы. К работе относится со страстью. Дела, которые он вел, позже попадут в учебники для средних и высших учебных заведений Министерства внутренних дел.

ОБХСС начинает пристальное наблюдение за букинистическим магазином № 61, на который покупатели жаловались неоднократно, но ревизии и проверки серьезных нарушений не выявили. Что сразу бросилось в глазах Никитову и его коллегам: магазин как-то слишком много и хорошо работает. В две смены. Сотрудники задерживаются на рабочем месте допоздна. Есть одна странность: директор магазина — Носов, а в народе этот центр книжной торговли называют магазином Степанова — по фамилии старшего товароведа.

Вот, встречаются два книжника, скажем, на Герцена, сейчас это улица Большая Морская.

— Здравствуй.

— Здравствуй.

— Ты куда сейчас?

— В Степанторг.

(Так называли бывший магазин Клочкова.)

Потому что командовал всем Леонид Степанов, он прекрасно знает книги, он их принимает, а директор только формально подписывает отчеты, в подробности работы не вникает.

Никитов отправляется с кипой старых книг в магазин — на сдачу и внимательно наблюдает за происходящим. Очереди большие, но движутся быстро. Книги принимает лично Степанов. Опытный глаз оперативника сразу видит нарушения. Степанов на форзацах книг ставит цену карандашом, а должен чернилами. Оформляет квитанцию не на каждую книгу, а сразу на общую сумму. Как бы для скорости. Нарушения вроде бы мелкие, но дают возможность для злоупотреблений. Потому что карандашную цену можно стереть, а потом написать другую, с большей, чем велено, наценкой. Магазин должен продавать книги с фиксированной по закону наценкой, которую и должен оставлять себе. Но как доказать, что Степанов — жулик? Уже была проведена обычная бухгалтерская проверка, которая не нашла никаких изъянов, все было формально правильно.

Леонид Степанов

Надпись цены на форзаце