Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Данила Никитов задумывает оперативную комбинацию. В магазин Степанова надо сдать книги, получить квитанцию, потом найти эти книги в торговле и убедиться, что цена на них противозаконно завышена. Каждая сданная книга помечается тайным знаком на странице 50. Теперь можно доказать, что сданная книга продавалась с незаконно завышенной наценкой.

Главные силы, которыми располагает Никитов, — дружинники. Молодые люди, комсомольцы, которые в свободное время бескорыстно помогают милиции искоренять преступность. В основном студенты, реальные добровольцы, которые охотно помогают в борьбе с незаконным обогащением, следят за порядком на танцах, защищают прохожих от пьяниц и хулиганов. Лучших дружинников Данила Никитов приглашает в оперотряд при ОБХСС. Элита дружины не хулиганов на танцах ловит, а участвует в слежке, обысках, допросах. Основу оперотряда Никитова составили студенты физического факультета ЛГУ. Молодым комсомольцам приходится с головой окунуться в неведомый прежде мир букинистической торговли Ленинграда.

«В этом мире существовали и темные дельцы, и откровенные бандиты, и знатоки, и блестящие мастера торговли,

 — вспоминает Михаил Пиотровский, тогда студент восточного факультета Ленинградского университета. — И коллекционеры, и неколлекционеры, и спекулянты, и бедные студенты. Это был какой-то очень интересный мир».

В 1950–1960-е годы Ленинград — столица отечественной букинистической торговли. С дореволюционных времен здесь богатейшие в стране частные и учрежденческие библиотеки. Революция, разруха, потом война, блокада разорили множество книжных собраний. Книги пошли по рукам, осели в букинистических магазинах. И после войны в Ленинград приезжают из Москвы и даже из-за рубежа за старыми книгами. Потому что их здесь много и стоят они дешево.

Юрист Яков Гилинский, тогда следователь, а позже — известный адвокат, вспоминал: «Мы ходили по книжным развалам, искали то, что нам нужно. Вот этот своеобразный книжный голод, особенно на старую книгу, и создал предпосылки к тому, чтобы те, кто хотел и умел наживаться на дефиците, всплыли на поверхность».

Помимо специальных букинистических магазинов, старые книги в Ленинграде продавались прямо на улице, с лотков. Одна из крупнейших точек книжной торговли была на Невском проспекте, у бывшего здания городской Думы.

Историк книги и цензуры в России и СССР Арлен Блюм вспоминал: «Я помню блаженные времена, когда на Невском, у Думы, существовали развалы. Обычно там продавались книги уцененные, книги которые не продавались в магазинах, в 1960-е годы, когда шла массовая уценка книг, там с удивлением иногда обнаруживал очень ценные труды».

А вообще на одном только Невском таких уличных точек у магазина Степанова — девять. Дружинники сбиваются с ног в поисках собственных книг, сданных в «Степанторг» для проверки ценообразования. Но результаты неутешительны: из десятков и сотен томов найти удается лишь единицы.

На лотках масса книг, все надо перебрать. Книги стоят рядками, что-то припрятано: лоточник под прилавком держит дефицит. Чтобы его купить, надо особым образом спросить у лоточника, мол, нет ли такой-то книги? Оперативная разработка пришлась на зимние месяцы. Оперативники мерзли, приходилось бегать по очереди греться, покупать пышки, пить горячий чай, отогреваться, возвращаться, меняться.

Пока дружинники сдают и разыскивают помеченные книги, Данила Никитов пытается найти тех сотрудников магазина, которые готовы дать показания на его руководство. Никитов знает: в сфере торговли процветают интриги и зависть. Но из магазина за восемь лет, пока там работает Степанов, уволились всего три сотрудницы, и говорят они о магазине и Степанове только хорошее.

Писатель Андрей Битов описывал внешность Степанова так: «Если сделать более интеллигентный тип лица из бывшего торгового, из бывшего обкомовского, из бывшего отставника-полковника, его лицо выглядело бы более матово и более интеллигентно».