Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Валерий Попов:«И помню, как меня потряс там один бродяга — и не лохмотьями, не сизым лицом (это мы уже видели), а тем, что под мышкой у него была книга „Как закалялась сталь“. Видимо, он искал для себя высокий образ».

Валентин Тихоненко:

«Была такая сосисочная „Зеркальная“ (правая сторона Невского около Московского вокзала), это была отличная столовая с большим ассортиментом, но ведь деньги нужны были. Я считаю, что там было дешево, но когда я учился в Горном институте, у меня не было денег, чтобы туда ходить. Да и никто почти не ходил, столовые были почти пустыми».

Перед футболом капитаны второго ранга заходили в «Приморский» на Петроградской. Работники горисполкома и военморы в черных шинелях с золотыми пуговицами, с благоухающими «Вечерней Москвой» и «Быть может» дамами в каракулевых шубках толпились в «Щели» — буфете при «Астории» — им предлагали бутерброды с икрой, осетриной горячего копчения, конфеты «Каракум», «Белочка». Котировались также вокзальные рестораны и столовые, превращавшиеся вечерами в «рестораны вечерние»: «Белые ночи» на Майорова; «Вечерний» на Некрасова, рядом с Литейным.

Валентин Тихоненко:«В том доме, который треснул

[8], там наверху, я помню, играл пианист. Рояль там стоял, и просто ходил пьяница играть бесплатно. Но это был такой пьяница, которого хотелось обнять, согреть и сказать ему: „Старик, я люблю тебя…“, потому что он приходил и бесплатно играл изумительные вещи. Там были замечательнейшие шашлыки. На огромной тарелке вам подавали 360 гр. готового продукта, 5 рублей 60 копеек всё стоило, там был лимон, там были каперсы, там был пассированный лук, там черт в ступе был, ну все что хотите, огурчики… Можно было съесть это блюдо, и сыт».

Часть III. Вольнодумцы

XX съезд, реабилитация, чтения доклада

«Оттепель», начавшаяся смертью Сталина 5 марта 1953 года, достигла апогея в 1956 году. Она началась XX съездом КПСС на закрытом заседании которого 25 февраля 1956 года Никита Хрущев произнес свой знаменитый доклад «О культе личности и его последствиях». По свидетельству очевидцев, доклад произвел на депутатов съезда ошеломляющее впечатление: на их глазах низвергали бога, в которого они истово верили, кому были обязаны своим высоким социальным положением. Впрочем, именно Сталиным ответственные работники были приучены не возражать начальству, они и не возражали.

Политический смысл выступления Хрущева заключался во-первых в декларации важнейшей уступки номенклатуре — отныне партийный гнев по отношению к ее представителям не означал ареста, пыток и приговора по выдуманным обвинениям. Можно было больше не бояться Колымы и Бутовского полигона. С другой стороны, подавляющее большинство руководителей страны — и в центре, и на периферии — было замешано в репрессиях, этот компромат мог быть извлечен в любой момент в случае несогласия с Хрущевым.

Но произнесением секретного доклада Первый секретарь не ограничился. По каким-то причинам он решил сделать его из секретного фактически публичным. Райкомы партии по всей стране получили маленькие книжечки с текстом выступления Никиты Сергеевича. Они хранились в райкомовских сейфах, но специально назначенные докладчики зачитывали их содержание на закрытых партийных собраниях всем коммунистам страны. На эти собрания приглашали и комсомольский актив, и особенно заслуженных беспартийных работников.

В результате о содержании доклада, о том, что «оказался наш отец не отцом, а сукою»[9], узнала вся страна (на Западе о выступлении Хрущева узнали только через несколько месяцев, летом).

Н. С. Хрущев и И. В. Спиридонов (1961, Ленинград, ЦГАКФФД СПб Ар 55688)