Наполеон. Изгнание из Москвы

Наполеон воспротивился уговорам Мюрата и других маршалов, которые были убеждены, что император должен оставить армию до переправы через Березину. Тем не менее здравый смысл этих уговоров засел в его уме, вылившись в твердое решение 30 ноября, после того как император вместе с гвардией за три дня продвинулся далеко по направлению к Вильно.

На самом деле это решение было принято в Молодечно, где Наполеон начал диктовать знаменитый 29-й бюллетень, из которого Париж должен был узнать о размерах катастрофы. Ночью 4 декабря в Сморгони он послал за губернатором Литвы, которому приказал приготовить трое саней и людей, способных выдержать две недели почти непрерывной скачки — побивающее все предыдущие рекорды его армии зимнее путешествие от границ России до дворца Тюильри. В течение этих двух недель император был разговорчив, как никогда, поэтому воспоминания генерала Коленкура об их беседах, наверное, более всего помогли потомкам понять эту экстраординарную личность.

Бюллетень, предшествовавший появлению Наполеона в Париже, был предельно откровенным. В нем не скрывалась правда о почти полном распаде армии, но вся вина за это возлагалась на погоду, будто бы снег был самым необычным явлением в России в ноябре и начале декабря.

* * *

Командиры армий, воюющих в самом начале XIX столетия, склонялись к отражению реального положения вещей не более, чем их наследники во время Первой и Второй мировых войн. Людендорф и Хейг занижали свои потери и преувеличивали потери противника во время каждой атаки, начиная с первого сражения при Ипре в 1914 году и заканчивая штурмом Линии Гинденбурга в 1918-м. Во время Второй мировой войны Геббельс в своих радиопередачах превзошел во лжи барона Мюнхгаузена, то же самое до некоторой степени сделали и британские власти, сообщая о битве за Британию в 1940 году.

Поэтому можно сказать, что Наполеон имел свои специфические намерения, когда диктовал знаменитый бюллетень, и об этих намерениях мы можем только догадываться, потому что он ни словом не обмолвился о них не только во время своих бесконечных монологов в санях, но даже в полных самооправдания максимах и мыслях[63]

, которые он диктовал в течение своего шестилетнего заточения на острове Святой Елены. Наполеон не питал иллюзий относительно того, что сейчас большая игра проиграна, потому что теперь у него не было запасных фишек, чтобы возместить свои потери. Зима, этот беспощадный крупье, сорвала банк, а его противник, царь Александр, имел доступ к свежим людским резервам, которых более чем достаточно, чтобы покрыть ужасные потери.

Первой необходимостью Наполеона было укрепить свой трон, чтобы убедить самого себя, что он не только жив и здоров, но и является правящим монархом, власть которого не нарушена. И его бросок из России был единственным способом сделать это, и сделать с максимальной быстротой, что давало императору надежду на то, чтобы вновь вернуть себе доверие Европы. Его второй необходимостью, не менее срочной, было собрать еще одну армию, и его успехи на этом поприще ранней весной 1813 года были, наверное, самым большим из его административных достижений.

5 декабря, когда сани императора выехали из Сморгони, там оставалось немногим более 9 тысяч готовых к боевым действиям солдат. 1 мая, когда он перешел к наступлению в Саксонии, Великая армия насчитывала 320 тысяч человек.

Это было чудом импровизации, и своим появлением это чудо, наверное, обязано тому шоку, который наделал 29-й бюллетень.

Много ханжеской глупости написано в осуждение его стремительного броска в Париж. Наполеона обвиняли в предательстве солдат, акте малодушия, за который человека менее высокого звания должны были расстрелять. Эта до некоторой степени формальная точка зрения, принимаемая многими историками вплоть до сегодняшнего дня, так же неоправданна, как и распространенное заявление о том, что Наполеон Бонапарт был кровожадным разрушителем, который по мотивам личных амбиций и жадности вверг Европу в беспорядочную череду кровавых войн.