Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Прежде всего, массированные минные постановки существенно затруднили неприятельское судоходство, которое, по немецким данным, в течение месяца — с конца августа до конца сентября (н. ст.) 1916 г. было пресечено почти полностью[1203]. Минная блокада Босфора наряду с продолжавшимися действиями подводных лодок в «угольном» районе до предела усугубили топливный дефицит в оттоманской столице. Вот как характеризует сложившееся положение автор официального германского труда: «С выходом из строя трех угольных пароходов «Патмоса», «Ирмингарда» и «Родосто» подвоз угля из Зунгулдака почти совсем прекратился. Скудные средства Турции постепенно таяли, ввиду чего опять начинали расти малодушные настроения… Приходилось считаться с тем обстоятельством, что Турция теперь почти исключительно зависела от подвоза угля из Германии… Попытки доставлять уголь из Зунгулдака на небольших парусниках «магонах» не могли иметь успеха…». Далее, касаясь топливной ситуации в военном флоте, немецкий историк замечает: «К середине октября флот имел остаток в 2000 т английского угля. Для флота недостаток угля становился тягостней с каждой неделей. Для обеспечения угольного запаса на самый крайний случай Сушон был вынужден идти на самые решительные меры. Даже для учебных целей «Гебен» и «Бреслау» и флотилия эскадренных миноносцев не смели развести паров… Об операциях в ближайшие месяцы нечего было и думать (выделено мной. —

Д. К.)»[1204]. Известно, что из-за топливного паралича В. Сушон предлагал отправить на родину часть экипажей «Гебена» и «Бреслау», однако эта идея была отклонена по политическим мотивам[1205]. Несмотря на некоторое увеличение количества перевозимого из Зунгулдака и Эрегли угля весной и летом 1917 г. (в мае — ок. 6 тыс. т, в июне — 13 тыс. т, в июле — 12 тыс. т[1206]

), потребности флота удовлетворить так и не удалось: в начале лета «от операций в восточной части Черного моря приходилось отказаться вследствие незначительности запасов угля»[1207].

Еще одним важным следствием заграждения Босфора стало пресечение деятельности германских подводных лодок на оперативно значимый промежуток времени. Весной и летом 1916 г., с прибытием в Константинополь больших лодок «U33» (капитан-лейтенант К. Ганссер) и «U38» (капитан-лейтенант М. Валентинер)[1208], способных совершать длительные — до 17 суток — крейсерства в отдаленных районах театра (в том числе у кавказского и лазистанского побережья), результативность действий неприятельских подводных сил против российского судоходства резко возросла. Достаточно сказать, что за первую половину 1916 г. немецкие лодки уничтожили четыре транспорта, два госпитальных судна и девять парусных и парусно-моторных судов суммарной грузовместимостью около 16 тыс. брт

[1209], что в полтора раза превосходило потери транспортного флота в Черном море за кампании 1914 и 1915 гг. — три транспорта, танкер и восемь парусников; всего около 10,5 тыс. брт[1210]. Однако после потери «UB46» (капитан-лейтенант Ц. Бауэр) — четвертой по счету лодки, погибшей в кампанию 1916 г. (приложение 59), — германо-турецкое командование вынуждено было свернуть деятельность подводных сил до мая 1917 г., хотя еще в середине декабря 1916 г. кайзер требовал продолжения «подводной войны» в Черном море[1211]. По выражению А. В. Колчака, после заграждения Босфора «весь транспорт на Черном море совершался так, как в мирное время

»[1212].

Германская подводная лодка «U33» в Босфоре. Март 1916 г.