Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Во-вторых, специалисты МГШ принимали деятельное участие в разработке соответствующих международно-договорных документов, в частности, русско-французской морской конвенции 1912 г. и проекта русско-английского морского соглашения. Более того, именно создание генмора в 1906 г. позволило поставить эту работу на планомерную основу. В Наказе МГШ, утвержденном императором 5 (18) июня 1906 г., прямо указывалось на «сношения с Министерством иностранных дел, с Советом Государственной Обороны… по политическим и военным вопросам», а также на «разработку соображений по составлению относящихся к морской войне международных деклараций» как на прямые функций создаваемого учреждения[518]. По уместному замечанию А. П. Извольского, изрядное отставание морского ведомства от Военного министерства, которое заключило военную конвенцию с Францией еще в 1892 г., произошло «исключительно оттого, что прежде у нас не существовало Морского Генерального Штаба, т. е. именно того органа, на коем лежит обязанность заранее обеспечить, на случай войны, нашим морским силам наилучшие стратегические условия»

[519].

В-третьих, МГШ формировал задания и руководил работой военно-морских агентов, каковых к началу Первой мировой войны насчитывалось девять, наблюдение осуществлялось за флотами семнадцати стран[520]. Отметим, что в ряде случаев агенты, помимо выполнения своих прямых функциональных обязанностей (сбор сведений о флоте страны пребывания, решение финансовых и технических вопросов, связанных с закупками вооружения и военной техники и др.[521]), брали на себя роль активных самостоятельных субъектов военно-дипломатической деятельности. Так, в феврале 1911 г. военно-морской агент во Франции, Испании и Португалии капитан 2 ранга С. С. Погуляев вместе с российским послом во Франции А. П. Извольским стал инициатором возвращения к идее «расширения союзных обязательств двух держав на действия их военно-морских сил» и принял участие в предварительном зондаже этой проблемы у французского министра иностранных дел С. Пишона[522]

. В донесении в МГШ об итогах своей деятельности в должности агента[523] С. С. Погуляев обратил внимание руководства морского ведомства на необходимость установления «непосредственной связи» между морскими генштабами союзных держав (приложение 13).

С. С. Погуляев

Спустя год новый военно-морской агент в Париже капитан 1 ранга В. А. Карцов в цикле неофициальных бесед с командующим Средиземноморским флотом вице-адмиралом О. Буэ де Лапейрером (состоявшихся по инициативе последнего)[524] убедился в готовности французского руководства к установлению «кооперации между русскими и французскими морскими силами»[525]. Затем с одобрения главы морского ведомства И. К. Григоровича и министра иностранных дел С. Д. Сазонова и при энергичной поддержке со стороны посла В. А. Карцов (приложение 14) вошел в «тесные отношения

» с морским министром Франции Т. Делькассе[526] с целью подготовки визита начальника МГШ вице-адмирала светлейшего князя А. А. Ливена в Париж «для совместного с французским морским генеральным штабом обсуждения некоторых стратегических вопросов и для выяснения возможностей вступить с этим учреждением в постоянные сношения»[527].

В. A. Карцов