Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Вот что писал по этому поводу корветтен-капитан М. Бастиан автор первого очерка о войне 1914–1918 гг. на Балтике: «Необходимо воздать должное противнику в том, что после поражения в Восточной Азии он положил немало труда на возрождение своего флота и вполне сумел превратить его в мощное орудие обороны. Поэтому у германского командования были все основания, чтобы не недооценивать неприятеля. Справедливость в отношении бывшего противника требует открытого признания в том, что германский флот обрел в лице бывшего императорского российского флота своего учителя по части минной войны, как с точки зрения стратегического — и наступательного, и оборонительного — использования этого подводного оружия, так и с точки зрения его технической конструкции. Поэтому поступают в высшей степени несправедливо, когда позволяют себе смотреть на русский флот свысока… Командующим русским Балтийским флотом был адмирал фон Эссен, пользовавшийся далеко за пределами русских флотских кругов славой способного и энергичного командира»[612].

С объявлением войны соединения российского флота Балтийского моря осуществили оперативное развертывание в соответствии с «Планом операций…»: главные силы — флагманский корабль командующего броненосный крейсер «Рюрик», бригада линейных кораблей, бригада крейсеров и 1-я минная дивизия (контр-адмирал Н. А. Шторре) — расположились восточнее центральной минно-артиллерийской позиции, подводные лодки перед фронтом минного заграждения, 2-я минная дивизия (контр-адмирал А. П. Курош) в финляндских шхерах. 20–24 июля (2–6 августа) миноносцы и тральщики выставили ряд минных заграждений в шхерном районе на участке Гангэ — Порккала-Удд и дополнительные заграждения на центральной позиции.

В таком положении, пребывая в готовности к отражению удара превосходящего неприятеля (по наблюдению очевидца, «под гипнозом неминуемого в ближайшее время боя»[613]

), флот провел первый месяц войны. В дневное время главные силы находились в районе боевого предназначения и занимались отработкой задач боевой подготовки, а на ночь отходили в Гельсингфорс. «Командование 6-й армии, — читаем у М. А. Петрова, — было склонно во всем видеть опасные признаки готовящегося десанта»

[614]. Кстати, есть основания полагать, что опасения высадки немцев у врат столицы имели хождение и в петербургском обществе. По наблюдениям Н. Дорогова, «в столице не без трепета ожидали, что могучий германский флот появится перед Кронштадтом для начала десантных операций»[615]

. Как свидетельствует Н. А. Монастырев, заставший первые дни войны в Ревеле, «по городу стали носиться разные слухи, что германская эскадра появилась перед Финским заливом, что произошло сражение и передавались всякие ужасы»[616].

Тем не менее личный состав Балтфлота, подобно подавляющему большинству подданных Российской империи, принял известие о начале Великой войны с воодушевлением и энтузиазмом и был преисполнен решимости сражаться с сильнейшим неприятелем до последней возможности. «Флот не может уйти с назначенного мной места боя — другого нет в наших водах, и мы должны отстоять его, чего бы это не стоило», — значилось в приказе адмирала Н. О. фон Эссена с объявлением флоту о начале военных действий[617].