Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Если в период реализации «плана Шлиффена», предусматривавшего нанесение первого главного удара на Западе, такой подход к применению германского флота надо полагать оправданным, то со стабилизацией фронта во Франции и Бельгии такая расстановка стратегических акцентов, по мнению ряда авторитетных исследователей, начала изживать себя. Так, О. Гроос, характеризуя стратегические перспективы Германии после поражения на Марне, «бега к морю» и последующего «оцепенения Западного фронта», писал: «Единственной возможностью являлась война с ограниченной целью против России, чтобы, добравшись до ресурсов этой страны, уравновесить давление английского владения морем. Нельзя было сомневаться в успехе такого наступления армии и флота против России, если бы оно было предпринято в широком масштабе (выделено мной. — Д. К.)…»[627].

Однако осенью и зимой 1914 г. неприятельское военно-морское командование продолжало считать Балтийский театр второстепенным. Лишним подтверждением этому, по мнению некоторых современников, а затем и историков, служит факт назначения на пост командующего силами Балтийского моря принца Генриха Прусского, Августейший гросс-адмирал, который в течение шести предвоенных лет не занимал самостоятельных командных должностей, «потерял привычку к морю

»[628]. Это дает основание полагать, что назначение принца имело не столько военный, сколько династический характер: по свидетельству близкого к кайзеру начальника Морского кабинета адмирала Г. фон Мюллера, Вильгельм II чувствовал себя обязанным младшему брату, а «Балтийскому фронту не придавалось особого значения…»[629].

Г. фон Мюллер (слева), А. фон Тирпиц и кайзер Вильгельм II на палубе крейсера «Мюнхен» (1913 г.)

Высшее руководство кайзеровского флота полагало — и это подтверждают результаты новейших германских исследований[630], - что в обозримом будущем армии рейха принудят Россию к заключению мира и без крупномасштабного участия флота. Так, в ноябре 1914 г. гросс-адмирал А. фон Тирпиц[631] писал начальнику генерального штаба генералу Э. фон Фальгенхайну, что «войну на два фронта Германии не выиграть, и необходимо сосредоточить все силы против Англии»[632].

Броненосный крейсер «Блюхер»

Поэтому в кампанию 1914 г. немцы вели борьбу на Балтике «подручными средствами»[633]'; деятельность германских морских сил ограничивалась демонстративными действиями[634], которые немецкий исследователь справедливо охарактеризовал как «отдельные, не связанные между собой поиски»[635]

. 13 (26) августа, во время одного из таких «поисков» в устье Финского залива, лучший из кораблей принца Генриха малый крейсер «Магдебург» (корветтен-капитан Р. Хабенихт) в тумане сел на камни у о. Оденсхольм[636]. В результате в руки русских, а затем и англичан попали «Сигнальная книга германского флота» ("Signalbuch der Kaiserichen Marine"), секретная карта квадратов моря ("Quadratkarte") и другие документы, весьма существенно повысившие возможности радиоразведки союзных флотов[637]. Чрезмерная, по мнению германского командования, рискованность «диверсий» крейсеров и миноносцев повлекла за собой эпизодическую поддержку поисковых сил эскадрами линкоров-додредноутов и броненосными крейсерами из состава Флота открытого моря. Первый подобный случай отмечен 23–27 августа (5–9 сентября), когда в оперативное подчинение гросс-адмиралу Генриху Прусскому были переданы броненосный крейсер «Блюхер», 4-я эскадра линейных кораблей (вице-адмирал Э. Шмидт), малый крейсер «Страсбург», а также 2-я (корветтен-капитан Шуур) и 6-я (корветтен-капитан Шульц) флотилии миноносцев[638]. На выход для демонстрации у Виндавы в последних числах сентября командующий получил в свое распоряжение уже две эскадры линкоров (4-ю и 5-ю вице-адмирала М. фон Грапова), крейсера «Йорк» и «Страсбург» и соединения миноносцев и тральщиков[639].

Малый крейсер «Магдебург» на камнях у о. Оденсхольм (1915 г.)