Наш общий друг. Часть 1

— Теб непремнно надо разстаться съ отцомъ, Чарли. Я останусь съ нимъ, а ты долженъ уйти.

— Надюсь, не изъ за глупыхъ церемоній ты не хочешь мн сказать всю правду, — проворчалъ мальчикъ, съ неудовольствіемъ разбрасывая по столу намазанный масломъ хлбъ.

Она не отвчала.

— Я теб вотъ что скажу, — разразился онъ вдругъ, — ты вдь себ на ум; ты думаешь, что намъ троимъ тутъ тсно, и потому хочешь спровадить меня.

— Если ты въ этомъ такъ увренъ, Чарли, то и я тоже уврена, что я себ на ум, что намъ троимъ тучъ тсно и что я хочу спровадить тебя.

Мальчикъ бросился къ ней, обвилъ руками ея шею, и она не могла больше выдержать: она склонилась къ нему и заплакала.

— Не плачь, не плачь, Лиззи! Я уйду, уйду! Я знаю, что ты отсылаешь меня для моего же счастья.

— Ахъ, Чарли, Чарли! Богъ свидтель, что только для твоего счастья.

— Врю, врю! Забудь, что я сказалъ. Не вспоминай объ этомъ. Поцлуй меня.

Помолчавъ немного, она утерла слезы и снова приняла свою прежнюю спокойную позу.

— Теперь слушай, Чарли. Мы оба понимаемъ, что теб надо уйти, я же знаю наврное, что теб надо уйти сію минуту. Ступай отсюда прямо въ школу и скажи тамъ, что мы вмст съ тобой поршили на этомъ, что убдить отца мы никакъ не могли, но что онъ не будетъ ихъ безпокоить и не потребуетъ тебя назадъ. Ты приносишь честь школ; со временемъ школа будетъ еще больше гордиться тобой. Тамъ теб помогутъ заработать кусокъ хлба. Покажи тамъ свое платье, которое принесешь съ собой, покажи деньги и скажи, что денегъ я теб еще пришлю. Если у меня не будетъ, я попрошу тхъ двухъ джентльменовъ, что были здсь намедни ночью, чтобъ они помогли мн.

— Послушай! — быстро перебилъ ее мальчикъ. — Не проси у того, который схватилъ меня за подбородокъ. Не бери денегъ отъ того, котораго зовутъ Рейборномъ.

Легкая краска выступила на лиц двушки въ ту минуту, когда она, кивнувъ головой, прикрыла рукой ему ротъ, чтобъ онъ замолчалъ и дослушалъ ее.

— Главное, Чарли, помни одно: кром хорошаго, ничего не говори объ отц. Ты, правда, не можешь утаить, что отецъ не позволяетъ теб учиться, потому что самъ ничему не учился, но кром этого ты ничего худого о немъ не говори. Но зато всмъ говори, что сестра твоя, какъ ты самъ это знаешь, крпко любитъ его. Если же теб случится услышать что-нибудь дурное про отца, — знай, что это неправда. Помни же, Чарли, это будетъ неправда.

Съ сомнніемъ и удивленіемъ посмотрлъ на нее мальчикъ, но она, не обративъ на э то вниманія, продолжала:

— Пуще всего помни, Чарли: это будетъ неправда. Вотъ и все, мой дружокъ. Ахъ да, еще: будь добрымъ мальчикомъ, учись хорошенько и вспоминай о нашемъ жить въ этомъ дом, какъ о сн, который ты видлъ давно… А теперь прощай.

Въ эти прощальныя слова она, несмотря на свою юность, вложила столько горячей любви, сколько могла бы вложить ее только мать. Мальчикъ былъ совершенно подавленъ. Онъ долго прижималъ Лиззи къ груди, заливаясь слезами, потомъ схватилъ свой узелокъ и выбжалъ изъ дому, закрывъ глаза рукой.

Медленно разсвгалъ блдный зимній день подъ покровомъ морознаго тумана. Суда, стоявшія на рк, точно призраки, мало-по-малу принимали боле ясныя очертанія. Солнце, кровавымъ шаромъ поднимавшееся надъ болотами, позади черныхъ мачтъ и снастей, какъ будто освщало остатки лса, сожженнаго имъ. Лиззи искала глазами отца. Она увидла его вдали и стала на пристани такъ, чтобы и онъ могъ замтить ее.

Съ нимъ, кром лодки, не было ничего. Онъ плылъ быстро. На берегу стояла кучка людей — кучка тхъ земноводныхъ существъ, которыя, повидимому, обладаютъ таинственнымъ даромъ снискивать себ пропитаніе единственно тмъ, что вчно смотрятъ, какъ прибываетъ и убываетъ вода въ рк. Въ тотъ моментъ, когда лодка ея отца коснулась берега, вс эти люди потупились, какъ будто разсматривая грязь на берегу, и потомъ разошлись въ разныя стороны. Лиззи замтила это.

Замтилъ это и Гафферъ; по крайней мр, ступивъ на пристань, онъ съ удивленіемъ оглядлся вокругъ. Но это не помшало ему, не мшкая, вытащить лодку, привязать ее и вынуть изъ нея весла, руль и веревки. Забравъ все это съ помощью дочери, онъ направился къ своему дому.

— Садись къ огню, отецъ, а я пока состряпаю теб завтракъ. Онъ почти готовъ, — я только поджидала тебя. Ты, должно быть, очень озябъ.

— Да, Лиззи, не могу сказать, чтобъ мн было тепло. Руки у меня будто гвоздями были приколочены къ весламъ: посмотри, какъ закоченли.

Онъ протянулъ было руки, чтобы показать ихъ дочери, но что-то особенное въ цвт ихъ кожи, а можетъ быть, и въ лиц Лиззи внезапно поразило его, и, отвернувшись отъ нея, онъ сталъ обогрвать ихъ надъ огнемъ.

— Неужели, отецъ, ты всю ночь провелъ на рк?

— Нтъ, душа моя. На ночь я пріютился на угольной барж у огонька. А гд нашъ мальчуганъ?

— Вотъ теб водка, отецъ, — выпей съ чаемъ, пока я поджарю говядину. Когда рка начнетъ замерзать, много будетъ на ней бдъ, — какъ ты думаешь?

— Бдъ всегда много, — проговорилъ Гафферъ, подливая въ чай водку изъ плоской черной фляжки, — понемногу, чтобы ея казалось больше, — всегда много. Бда — что сажа въ воздух. Да что же это мальчуганъ? Разв не вставалъ еще?