Наш общий друг. Часть 1

Одно изъ руководящихъ житейскихъ правилъ мистера Вегга — никогда не отказываться покушать, и потому онъ говоритъ, что покушаетъ. Но лавченка до того темна и такъ много въ ней какихъ-то черныхъ полокъ, подставокъ, закоулковъ, что онъ видитъ чашку и блюдечко мистера Винаса только потому, что они стоятъ тутъ же, передъ самою свчею, и совершенно не видитъ, изъ какого таинственнаго хранилища достаетъ мистеръ Винасъ другую чашку и другое блюдечко; онъ не замчаетъ ихъ до тхъ поръ, пока они не появляются передъ самымъ его носомъ. Одновременно съ этимъ мистеръ Веггъ замчаетъ еще на прилавк красивую маленькую мертвую птичку, склонившую головку на край блюдечка мистера Винаса; изъ груди у нея торчитъ крпкая проволока. Эта птичка — точно самчикъ-реполовъ — Кокъ Робинъ извстной баллады, мистеръ Винасъ — воробушекъ въ этой баллад, а мистеръ Веггъ — _ мушка съ щелками вмсто глазъ.

Мистеръ Винасъ снова куда-то ныряетъ, достаетъ еще хлба, вытаскиваетъ изъ груди птицы проволоку, надваетъ на кончикъ этого смертоноснаго орудія ломоть хлба и принимается поджаривать его. Когда тартинка достаточно подрумянилась надъ огнемъ, мистеръ Винасъ ныряетъ опять, достаетъ масло, и этимъ его работа заканчивается.

Мистеръ Веггъ, какъ человкъ себ на ум, зная, что ужинъ у него еще впереди, настаиваетъ, чтобы хозяинъ прежде кушалъ самъ, разсчитывая такою любезностью расположить его къ сговорчивости или, какъ говорится, подмазать колеса своей телги. По мр того, какъ скрываются изъ виду тартинки, выступаютъ на видъ черныя полки, подставки и закоулки, и мистеръ Веггъ мало-по-малу получаетъ смутное представленіе о томъ, что прямо противъ него, на наличник камина, сидитъ въ банк индйскій ребенокъ съ большой головой, до того подвернутой подъ него, что, кажется, онъ сейчасъ бы перекувырнулся, будь банка чуть-чуть попросторне.

Когда по соображеніямъ мистера Вегга колеса Винаса достаточно подмазались, онъ легонько похлопываетъ ладонь о ладонь какъ бы въ доказательство того, что въ ум его нтъ задней мысли, и затмъ приступаетъ къ своей цли вопросомъ:

— А скажите-ка, мистеръ Винасъ, какъ я у васъ поживалъ все это долгое время?

— Очень плохо, — слдуетъ неутшительный отвтъ.

— Какъ? Неужели я все еще у васъ? — спрашиваетъ съ удивленіемъ мистеръ Вегпь.

— Все еще у меня.

Это извстіе видимо радуетъ мистера Вегга, но онъ старается скрыть свои чувства и говорить:

— Странно. Чему же вы это приписываете?

— И самъ не знаю, чмъ это объяснить, — отвчаетъ мистеръ Винасъ (Винасъ — человкъ чахлаго вида, съ грустнымъ лицомъ и слабымъ, плаксиво-жалобнымъ голосомъ) — не знаю, чмъ объяснить, но только я никакъ не могу вставить васъ ни въ одинъ сборный костякъ, — никакими судьбами. Что я ни длалъ, какъ ни ухитрялся, вы не приходитесь да и только. Всякій, кто хоть сколько-нибудь смыслитъ въ этомъ дл, съ перваго же взгляда укажетъ на васъ и непремнно скажетъ: «Не пара!»

— Но, чортъ возьми, мистеръ Винасъ! — вскрикиваетъ мистеръ Веггъ съ раздраженіемъ. — Вдь не какая же нибудь это особенность во мн. Со сборными костяками это должно часто случаться.

— Съ ребрами, согласенъ, что случается, но съ другими костями никогда! Когда мн приходится готовить сборный костякъ, я заране знаю, что сборными ребрами подъ натуру никакъ не поддлаешься, потому что у каждаго человка свои собственныя ребра и ужъ къ нимъ ребро другого человка ни за что не подойдетъ. Во всемъ же прочемъ сборная работа меня не затрудняетъ. Намедни я отослалъ одного красавца въ художественную школу, — поистин красавца: одна нога англійская, другая бельгійская, а все остальное собрано еще изъ восьми человкъ. Толкуйте посл этого, что человкъ можетъ не годиться для сборнаго костяка. А ужъ вамъ-то слдовало бы годиться по всмъ правиламъ, мистеръ Веггъ.

Сайлесъ пристально смотритъ на свою единственную ногу, еле видную при слабомъ свт камина, и, нахмурившись, думаетъ про себя: «Вся вина тутъ не во мн, а въ другихъ»; затмъ нетерпливо вопрошаетъ:

— Отчего же это я не гожусь, какъ вы думаете?

— Право, не знаю, отчего. Встаньте-ка на минутку да подержите подсвчникъ.

Мистеръ Винасъ достаетъ изъ угла, что возл его стула, кости человческой ноги, необыкновенно блыя и превосходно скрпленныя по суставамъ. Онъ прикладываетъ ихъ къ ног мистера Вегга и сравниваетъ, между тмъ какъ этотъ джентльменъ стоитъ неподвижно съ такимъ видомъ, какъ будто бы съ него снимаютъ мрку для ботфортъ.

— Нтъ, не могу объяснить, почему, а только что-то не такъ. По моему крайнему разумнію, у васъ есть какое-то искривленіе въ этой кости.

Недоврчиво посмотрвъ на свой собственный членъ и подозрительно на образецъ, съ которымъ его сравниваютъ, мистеръ Веггъ ршаетъ дло такъ:

— Пари на фунтъ стерлинговъ, что эта нога не англійская.

— Нетрудно выиграть: мы часто прибгаемъ къ иностраннымъ костямъ. Нога, точно, не англійская; она принадлежитъ вонъ тому французскому джентльмену.