Наш общий друг. Часть 1

Сказано — сдлано. Отложивъ въ сторону шляпу и перчатки, мистеръ Роксмитъ преспокойно услся за столъ, собралъ разсыпанныя бумаги въ одну кипу, пересмотрлъ ихъ одну за другой, сложилъ, помтилъ на оборот, переложилъ въ другую кипу, и когда все было разобрано, досталъ изъ кармана шнурокъ и перевязалъ всю кипу съ замчательной ловкостью.

— Чудесно, — сказалъ мистеръ Боффинъ, — очень хорошо. Теперь послушаемъ, что написано въ этихъ бумагахъ. Нуте-ка, прочтите, сдлайте одолженіе.

Мистеръ Роксмитъ прочелъ свои помтки вслухъ. Вс он касались новаго дома. Смта обойщика — столько-то; смта мебельнаго магазина — столько-то; смта каретника — столько-то; смта лошадинаго барышника — столько-то; смта шорника. — столько-то; смта магазина посуды — столько-то. Итого — столько-то. Затмъ корреспонденція. Согласіе на предложеніе мистера Боффина отъ такого-то числа насчетъ того-то. Отказъ на предложеніе мистера Боффина отъ такого-то числа насчетъ того-то. Касательно проекта мистера Боффина отъ такого-то числа насчетъ того-то. Все весьма кратко и методично.

— Ловко состряпано — точно яблочный тортъ! — воскликнулъ мистеръ Боффинъ, тыча пальцемъ въ каждую помтку, словно онъ отбивалъ тактъ. — Но ужъ какъ вы тамъ съ чернилами справляетесь — понять не могу! Къ вамъ они совсмъ не пристаютъ… Ну-съ, а теперь насчетъ писанья писемъ. Попробуемте-ка, — прибавилъ мистеръ Боффинъ, потирая руки съ какимъ-то наивнымъ благоговніемъ, — попробуемте написать письма.

— Кому же прикажете писать, мистеръ Боффинъ?

— Кому-нибудь. Ну, хоть вамъ.

Мистеръ Роксмитъ проворно написалъ и затмъ прочелъ вслухъ:

«Мистеръ Боффинъ свидтельствуетъ свое почтеніе мистеру Джону Роксмиту и иметъ честь увдомить его, что онъ ршилъ взять его, Роксмита на испытаніе на ту должность, о которой онъ просилъ. Мистеръ Боффинъ принимаетъ мистера Джона Роксмита пока только на испытаніе и потому вопросъ о жаловань отлагаетъ на неопредленное время. Само собою разумется, что мистеръ Боффинъ ничмъ не связанъ въ этомъ отношеніи. Мистеру Боффину остается только прибавить, что онъ вполн полагается на собственное удостовреніе мистера Роксмита касательно его добросовстности и знанія дла. Мистеръ Роксмитъ приглашается немедленно въ отправленіе своихъ обязанностей секретаря».

— Вотъ такъ ловко! — вскричала мистрисъ Боффинъ, хлопая въ ладоши. — Что, Нодди? Ужъ это, какъ хочешь, настоящее письмо!

Мистеръ Боффинъ былъ очарованъ не мене своей супруги. Дло въ томъ, что въ глубин души онъ смотрлъ на процедуру писанья и на умственный процессъ, которымъ оно сопровождается, какъ на величайшее проявленіе человческаго генія.

— И я скажу теб, дружокъ, только одно, — прибавила мистрисъ Боффинъ, — если ты сейчасъ же не покончишь дла съ мистеромъ Роксмитомъ и будешь продолжать мучить себя длами, которыя теб непривычны, тебя скоро хватитъ кондрашка, (не говоря уже о пачкотн блья), и ты разобьешь мое сердце…

Мистеръ Боффинъ чмокнулъ супругу за эти мудрыя слова и, поздравивъ мистера Роксмита съ такъ удачно выполненнымъ имъ блистательнымъ подвигомъ, подалъ ему руку въ залогъ новыхъ отношеній, долженствовавшихъ установиться между ними. То же сдлала и мистрисъ Боффинъ.

— А теперь, — заговорилъ опять мистеръ Боффинъ, находя въ своемъ наивномъ чистосердечіи, что было бы неловко цлыхъ пять минутъ пользоваться услугами джентльмена, не оказавъ ему чмъ-нибудь своего вниманія, — теперь надо васъ немножко поближе познакомить съ нашими длами… Вотъ видите ли, сэръ: когда я познакомился съ вами, или, когда вы познакомились со мной, я говорилъ вамъ, кажется, что мистрисъ Боффинъ большая модница; но я еще не зналъ тогда, до какого градуса мы съ нею раскутимся. Мистрисъ Боффинъ, изволите ли видть, убдила меня: теперь мы намрены кутить въ хвостъ и гриву.

— Я такъ и думалъ, сэръ, видя, на какую широкую ногу устраивается ваше новое жилище, — замтилъ мистеръ Роксмитъ.

— Д-да-а, защеголяемъ мы, — протянулъ мистеръ Боффинъ. — Такъ дло вотъ въ чемъ. Отъ моего ученаго на деревяшк я узналъ, что домъ, съ которымъ онъ — какъ бы это сказать? — съ которымъ онъ связанъ узами… словомъ, заинтересованъ въ немъ…

— Онъ владлецъ этого дома? — спросилъ Роксмитъ.

— Нтъ, не то, не совсмъ то. У него… ну, какъ бы вамъ объяснить?… у него фамильная связь съ этимъ домомъ… Такъ вотъ я и узналъ отъ него, что на дому прибита дощечка: «Сей высоко аристократическій домъ отдается внаймы и продается». Мы съ мистрисъ Боффинъ холили смотрть и нашли его въ самомъ дл высоко-аристократическимъ (хотя онъ и великоватъ для насъ крошечку, и скучноватъ, пожалуй, а впрочемъ можетъ оно такъ нужно, — я тутъ не судья). Мой ученый по этому случаю, изъ дружбы къ намъ, ударился въ стихи, въ которыхъ поздравилъ мистрисъ Боффинъ со вступленіемъ во владніе этимъ… Какъ оно тамъ было сказано, мой другъ?

Мистрисъ Боффинъ сейчасъ же отозвалась:

— «О радость, радость — свтлый видъ!О, залы, залы, блеска полны…»