Наш общий друг. Часть 1

— Такъ, такъ. Это какъ разъ подходитъ: тамъ дйствительно есть залы, цлыхъ дв,- одна по фасаду, другая во дворъ, не считая жилыхъ комнатъ… Кром того, онъ сплъ намъ еще одни стишки, чтобы показать, какъ онъ будетъ стараться развеселить мистрисъ Боффинъ, если домъ нагонитъ на него хандру… Не повторишь ли, дружокъ?

Мистрисъ Боффинъ съ прежней готовностью изъявила согласіе и прочитала стишки, въ которыхъ длалось это любезное предложеніе, — прочитала слово въ слово такъ, какъ слышала ихъ отъ ученаго чеювка:

— «Я вамъ спою про двы стонъ, мистрисъ Боффинъ,Про сгибшую любовь, сударыня,Про духъ разбитый, впавшій въ сонъ, м-съ Боффинъ,

Чтобъ не проснуться вновь, сударыня,Я вамъ спою (если позволить мистеръ Боффинъ), какъ конь не везъУжъ всадника назадъ.А если пснь (которую, надюсь, извинить мн мистеръБоффинъ) вамъ стоитъ слезъ,Гитарой тшить радъ».

— Точка въ точку! — сказалъ мистеръ Боффинъ.

Достоинства поэмы видимо поразили секретаря, поэтому мистеръ Боффинъ окончательно утвердился въ своемъ высокомъ мнніи о ней и былъ очень доволенъ.

— Я долженъ вамъ сказать, Роксмитъ, — заговорилъ онъ опять, что мой ученый человкъ на деревяшк очень ревнивъ; поэтому я всми силами постараюсь не возбуждать въ немъ ревности и устроить такъ, чтобъ у васъ была своя особая часть, а у него своя.

— Господи Боже, свтъ великъ, — всмъ будетъ мсто! — вскричала мистрисъ Боффинъ.

— Такъ-то оно такъ, мой дружокъ, только и такъ да не такъ. Мы должны зарубить себ на носу, что мы взяли Вегга въ ту пору, когда еще и не думали модничать и перезжать изъ павильона. Дать ему почувствовать, что имъ теперь брезгаютъ, значило бы поступить неблагородно, такъ, какъ будто намъ вскружилъ голову блескъ залъ. Упаси Боже!.. Роксмитъ, какъ же мы уговариваемся насчетъ вашего житья въ нашемъ дом?

— Въ этомъ?

— Нтъ, нтъ, у меня другой планъ для этого дома. Я про новый домъ говорю.

— Какъ вамъ угодно, мистеръ Боффинъ; я совершенно въ вашемъ распоряженіи. Вы знаете, гд я живу теперь.

— Ладно, — проговорилъ, подумавъ мистеръ Боффинъ; — покамстъ оставайтесь на теперешней вашей квартир, а тамъ увидимъ. Съ этого дня вы примете на свое попеченіе все, что касается новаго дома. Согласны?

— Очень радъ. Такъ съ ныншняго дня? Вы мн дадите адресъ?

Мистеръ Боффинъ далъ адресъ, и Роксмитъ записалъ его въ свою карманную книжку. Успокоившись насчетъ того, что секретарь теперь накрпко завербованъ, мистрисъ Боффинъ воспользовалась случаемъ, чтобъ разглядть его получше, чмъ это удавалось ей до сихъ поръ.

Впечатлніе, очевидно, оказалось выгоднымъ для него, ибо она кивнула а parte своему супругу, — дескать: «Онъ мн нравится».

— Я сейчасъ же схожу туда, мистеръ Боффинъ, взглянуть, все ли тамъ въ порядк.

— Благодарю. А кстати: такъ какъ вы все равно уже здсь, то не хотите ли осмотрть нашъ павильонъ.

— Съ удовольствіемъ. Я такъ много слышалъ о немъ.

— Такъ пойдемте.

И мистеръ Боффинъ съ супругой открыли шествіе.

Мрачное зданіе, именовавшееся «павильономъ», носило на себ отпечатокъ скаредности, — слды той эпохи, когда онъ слылъ подъ именемъ Гармоновой тюрьмы. Безъ краски, безъ обоевъ, почти безъ мебели, безъ признаковъ человческой жизни. Все, что человкъ устраиваетъ для жизни человка, должно, какъ и произведенія природы, исполнять свое назначеніе или погибнуть. За одинъ годъ запустнія старый домъ разрушился больше, чмъ могъ бы разрушиться отъ употребленія въ двадцать лтъ. Какая-то хворь, худосочіе нападаетъ на дома, недостаточно питаемые жизнью: здсь это было очень замтно. Лстница и перила имли тощій видъ и осли, точно кости старика. Такими же чахлыми смотрли и панели у стнъ, и косяки дверей и оконъ. Даже скудная движимость, и та какъ будто умирала отъ чахотки. Не отличайся комнаты такою чистотой, мусоръ, въ который он постепенно обращались, густо покрылъ бы полы. А полы были истерты, какъ старческія лица людей, долго жившихъ въ уединеніи. Спальня, гд помщался скупой старикъ, оторванный отъ жизни, оставалась въ томъ же вид, какъ была при немъ. Тамъ стояла уродливая деревянная кровать съ четырьмя столбиками, но безъ полога и безъ матраца, съ рамкой изъ желзной проволоки, похожей на ршетку тюрьмы; на ней лежало старое одяло изъ лоскутковъ. Была тамъ еще наглухо запертая старая конторка, отлого убгающая кверху, точно злой, тупой и скошенный кверху лобъ. У кровати стоялъ неудобный старинный столъ на кривыхъ ножкахъ; въ немъ былъ ящикъ, въ которомъ нашли завщаніе. Вдоль стны тянулся рядъ старинныхъ креселъ въ холщевыхъ чехлахъ, подъ которыми боле дорогая матерія, сберегаемая ими, мало-по-малу потеряла свой цвтъ, не повеселивъ ничьихъ глазъ. Во всхъ вещахъ замчалось сильное семейное сходство.