Наш общий друг. Часть 1

— Если вы не откажетесь простоять тутъ еще минуточку, сэръ, то и кликну ближайшаго изъ нашихъ людей, и онъ приметъ на себя заботу о немъ… Какъ видите, я все еще зову это имъ, — сказалъ инспекторъ, уходя и оборачиваясь назадъ съ философической улыбкой надъ силою привычки.

— Юджинъ, — сказалъ Ляйтвудъ и хотлъ, было, прибавить: «намъ надо подождать здсь», но, повернувъ голову, вдругъ увидлъ, что никакого Юджина тутъ нтъ. Онъ крикнулъ громче: «Юджинъ! Гд ты?», но никто не откликнулся.

Былъ уже совсмъ блый день. Онъ осмотрлся кругомъ, но нигд не было слдовъ никакого Юджина. По деревянной лстниц спуска къ рк поспшно спускался инспекторъ въ сопровожденіи констэбля. Ляйтвудъ спросилъ инспектора, не замтилъ ли онъ, когда ушелъ отъ нихъ его другъ. Инспекторъ не могъ сказать наврное, чтобы онъ видлъ, когда тотъ ушелъ, но онъ замтилъ, что ему что-то не сидлось на мст.

— Оригинальная и занимательная комбинація — этотъ вашъ другъ, сэръ.

— Я предпочелъ бы, чтобы въ составъ этой занимательной комбинаціи не входило намреніе удрать отъ меня при такихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, да еще въ такую пору дня, — отозвался Ляйтвудъ. — Нельзя ли здсь достать чего-нибудь горячаго выпить?

Достать было можно, и достали на кухн ближайшаго трактира, гд уже пылалъ въ камин огонь, — достали водки съ горячей водой, подйствовавшей самымъ живительнымъ образомъ. Возвстивъ мистеру Райдергуду о своемъ офиціальномъ намреніи «не спускать съ него глазъ», инспекторъ помстилъ его въ уголъ къ огоньку, какъ какой-нибудь промокшій зонтикъ, и съ той минуты уже не проявлялъ вншними и видимыми знаками никакого вниманія къ честному человку, кром того, что заказалъ для него отдльную порцію водки съ водой, должно быть, изъ своихъ личныхъ расходныхъ денегъ.

Тмъ временемъ мистеръ Ляйтвудъ тоже подслъ къ веселому огоньку и, сознавая въ полусн, что онъ пьетъ водку съ водой, и тутъ же, въ полусн, распивая подогртый хересъ у Шести Веселыхъ Товарищей, и въ то же время лежа подъ лодкой на берегу, и слушая убдительную лекцію инспектора надъ трупомъ, и собираясь обдать въ Темпл съ какимъ-то незнакомцемъ, который назвался Юджиномъ Гафферомъ Гармономъ и сообщилъ при этомъ случа, что онъ живетъ въ Буренград,- мистеръ Ляйтвудъ, говоримъ мы, сидя у огонька и проходя вс эти курьезныя перипетіи усталости и дремоты, слдовавшія одна за другой въ масштаб двнадцати часовъ на секунду, вдругъ пробудился, громко отвчая на сообщеніе самой неотложной важности, котораго никто ему не длалъ, и поспшилъ закашляться, увидвъ инспектора. Ибо онъ почувствовалъ, съ весьма естественнымъ въ такомъ дловомъ человк негодованіемъ, что сей педантичный служака можетъ нкоторымъ образомъ заподозрить его въ слабости ко сну.

— … здсь, за минуту до нашего прихода, понимаете? — говорилъ инспекторъ.

— Я все понимаю, — съ достоинствомъ отвтилъ Ляйтвудъ.

— И тоже пилъ горячую водку съ водой, а потомъ удралъ во вс лопатки.

— Кто? — спросилъ Ляйтвудъ.

— Да все онъ же, вашъ другъ.

— Да, да, знаю, — отвчалъ опять съ достоинствомъ Ляйтвудъ.

Услыхавъ сквозь туманъ, въ которомъ инспекторъ расплывался передъ нимъ въ какихъ-то неясныхъ образахъ, что этотъ почтенный чиновникъ берется приготовить дочь умершаго къ тому, что случилось въ эту ночь, и что вообще дальнйшія хлопоты онъ принимаетъ на себя, мистеръ Ляйтвудъ проковылялъ въ полусн до извозчичьей биржи и нанялъ кэбъ, непосредственно посл чего онъ поступилъ солдатомъ въ армію, совершилъ тамъ уголовное преступленіе, былъ судимъ и признанъ виновнымъ. Онъ уже написалъ духовное завщаніе и шелъ на казнь въ тотъ моментъ, когда за нимъ захлопнулась дверца кэба. Трудно плыть въ кеб отъ Сити до Темпля на призъ, будь то даже драгоцнная чаша стоимостью отъ пяти до десяти тысячъ фунтовъ, пожертвованная мистеромъ Боффиномъ, и тяжело на всемъ этомъ безмрномъ пространств читать нотаціи Юджину (котораго онъ на всемъ ходу подцпилъ веревкой за шею съ мостовой)… читать ему нотаціи за его непонятный побгъ. Но Юджинъ приводилъ въ свое оправданіе такіе вскіе доводы и такъ искренно раскаивался, что, выходя изъ кеба, мистеръ Ляйтвудъ отдалъ возниц строжайшій приказъ позаботиться о немъ, на что возница, зная, что никакого другого пассажира не было въ кеб, въ недоумніи выпучилъ глаза. Короче говоря, безсонная ночь такъ истрепала нашего почтеннаго дльца, что онъ превратился въ лунатика. Онъ былъ слишкомъ измученъ, чтобъ уснуть здоровымъ крпкимъ сномъ, и метался въ постели, пока не истомился до того, что утратилъ способность чувствовать даже усталость, и не впалъ въ забытье. Проснулся онъ только въ полдень и съ нкоторымъ безпокойствомъ послалъ на квартиру къ Юджину справиться, всталъ ли онъ.

О, да, онъ всталъ. Сказать по правд, онъ и не ложился. Онъ только что вернулся домой и явился къ Мортимеру, слдуя по пятамъ за посломъ.

— Экое заспанное, грязное, косматое чудище! — такъ встртилъ его Мортимеръ.

— Да разв мои перья такъ растрепаны? — проговорилъ Юджинъ, спокойно подходя къ зеркалу. — А вдь въ самомъ дл! Но прими во вниманіе: хоть кого растреплетъ такая хлопотливая ночь.